Новая книга Николая Гормалева

Брюховецкий район: Война и Мы

1941- 1945 годы

Посвящается воинам Брюховецкого района, отстоявшим в яростной и кровавой  схватке с фашизмом свободу и независимость нашей Родины в годы Великой Отечественной войны.

 Но мы живые люди, то есть факты.

Нас грех списать, нас надо описать…

Евгений Евтушенко.

Документальные заметки публициста

Предисловие

Эта книга появилась на свет по инициативе работников администрации Брюховецкого района в ходе подготовки к празднованию 75-летия нашей Победы в Великой Отечественной войне. Идея написать «книгу о войне в лицах», о фронтовых судьбах конкретных солдат района, как павших, так и победивших, возникла не сразу вдруг. Первой высказала ее помощник главы района по взаимодействию со СМИ Елена Бойко в одной из бесед с автором будущей книги. Елена Анатольевна так и сказала – наш общий подвиг на войне надо максимально конкретизировать, вспомнив как можно больше имен наших земляков.

Глава района Владимир Мусатов идею сходу поддержал. Можно сказать, горячо поддержал. Такое впечатление, что он сам ее и вынашивал. Тот, кто не раз общался с Владимиром Викторовичем, хорошо знает его трепетное отношение к нашему героическому прошлому. А тема Великой Отечественной войны у него вообще на особом месте. Мусатов в самой первой беседе о содержании книги дал, можно сказать, образное направление творческому поиску автора.

- Не знаю, как у вас получится, — сказал Владимир Викторович, — но очень бы хотелось, чтобы человек, читая вашу книгу, чувствовал себя в строю Бессмертного полка на марше 9 Мая в Брюховецкой. И впереди герой, и сзади, и слева, и справа. А идут они рука об руку со своими внуками….

Автору помогали собирать материал для книги многие специалисты администрации Брюховецкого района. В той или иной степени приняли участие в ее создании заместители главы района Андрей Куприн, Виктор Хрущев и другие. Но самый главный вклад в поисковую работу внесли жители района, которые передали автору бесценные фронтовые документы. Это нетленные письма фронтовиков своим родным, рвущие душу похоронки, запросы в архивы детей погибших воинов, которые искали могилы своих отцов. Поиск могилы отца, Кулика Семена Алексеевича, стал смыслом всей жизни его сына, брюховчанина  Анатолия Кулика – капитана милиции в отставке. Документы о воинах Великой Отечественной войны передали автору также работники музеев района, простые жители Николай Мальцев, Иван Куренной, Александр Коновалов, Валерий Сыроватский, Татьяна Лозан, Светлана Югова, Алексей Касимов и многие другие. Автор также использовал отдельные факты из местной прессы того времени, архивные материалы, некоторые ссылки из работ нашего известного краеведа Александра Шеремета и другие источники.

Поэтому книга, которую вы держите в руках, читатель, можно считать плодом коллективного творчества автора, специалистов администрации и многих жителей района под общей редакцией его главы Владимира Мусатова.

Глава первая

Десятина крови

И как малая фронту подмога…

В то октябрьское утро сорок первого года баба Фрося с трудом поднялась с кровати. Ныла спина, не слушались ноги, нестерпимо болели колени. А что тут поделаешь. Спасибо Господу, что еще жива. Шутка ли? Ей, Ефросинии Антиповне Гиренко, уже 93-й годок стукнул. И вся жизнь прошла в Новом селе, по старому – на хуторе Сердюки, как привыкла говорить баба Фрося. Всякое было на ее веку. Но сейчас особенно тяжко. Шел четвертый месяц войны. Она, проклятущая, обескровила родное село, забрала лучших мужчин на фронт, мобилизовала женщин в медсестры и на военные работы, оставив дома ребятню, да стариков.

Где-то там, в полыхающих степях бьются с лютым врагом ее соседи-односельчане. Тихон Абрамов и Григорий Еременко, Петро Балуда и Федор Жицкий, Григорий Костенко и Георгий Кривуля, Василий Литвиненко, Григорий и Пантелей Назаренко, Иван Антипов и Николай Красюк, Григорий Ивахненко и Николай Кучеренко, … И там же ее кровиночка – Андрюша Рубан – любимый внучек. Более сотни красавцев-парней и немногословных кряжистых мужиков ушли из родных домов биться с супостатом.

Ефросиния Антиповна, как многие старые казаки и казачки на Кубани, недолюбливала новую власть. Пришла она в их жизнь, нарушив патриархальную тишину хуторов и станиц, через чудовищную кровь гражданской войны, через расказачивание. Родные ей хуторяне убивали друг дружку. Брат шел на брата, сын на отца. Потом комиссары изводили православную веру, рушили храмы, жгли святые иконы, бросали в тюрьмы священников. Да и не только их. В лагеря тысячи простых людей попадали «за три колоска», «за язык», «за вредительство». Мало ли за что…..

И, казалось, не будет конца и краю этим кровавым распрям, порожденным гражданской войной. Но междоусобица разом закончилась ранним утром 22 июня 1941 года. За скобки  были вынесены все обиды и прегрешения. И перед лицом беспощадного врага, вероломно напавшего на нашу страну, Святая Русь вновь стала единой. На смертный бой поднялись все.

Ефросиния Антиповна вспомнила первые проводы хуторян на фронт. На выгоне стояли три полуторки, возле них собралась толпа, окружившая с полсотни парней и мужиков с походными узлами. Выли бабы, плакали испуганные дети, молча курили и плевали на землю крошками махры старики. А первый хуторской комсомолец Гришка Назаренко, тот самый, что под проклятия старух из икон костры делал, горячился в толпе хуторян и доказывал, что немца они за две недели сделают. Ну, максимум через месяц войдут в Берлин…..

А баба Фрося этим комсомольским словам только горько улыбалась. Она, доживающая свой долгий век, женским чутьем прародительницы, данным ей природой, осознавала, что война с германцем будет долгой, и кровавой. Круче и страшнее той, недавней, что была поперед гражданской. И хуторянкам снова придется примерять на себя хомут солдаток и в одиночку тянуть тяжеленный воз своего хозяйства, тянуть его долго и надрывно.

Старушка прошлась по хате, присела к столу за скудный завтрак. Потом стала ждать своих товарок. Они все были моложе нее. А 79-летняя Танька Логвиненко, так та еще совсем девчонка. Старухи договорились сегодня идти в поле и ломать кукурузу. Ее урожай выдался нынче на славу, а убирать некому, и поле большое. А чем зимой скотину кормить, которую растят для забоя? На улице в лужах уже появлялся по утрам ледок. Не за горами и снег….

Работа для Евфросинии Антиповны был очень тяжелой. Она боялась упасть между кукурузных рядов, а потому не выпускала из рук бадылку, используя ее, как палку. Первой на хутор пришла похоронка как раз на комсомольца Гришу Назаренко. Он погиб где-то под Киевом. Письмо о геройской смерти красноармейца Назаренко написал родным его друг. Их батальон немцы накрыли минометным огнем. Многие погибли. Те, кто остались в живых, считали это чудом. Пошли помолиться в местном храме.  Наутро снова бой. Перед штыковой атакой Григорий трижды перекрестился, как это делали его прадеды, и ринулся на врага. Он заколол двух фашистов, а третьему размозжил голову прикладом своей трехлинейки. В том бою Гришу застрелил немецкий офицер…

Вот он и первый хуторской герой. Хорошо, что Гриша к Богу вернулся. Будет там, в раю, среди своих, а не болтаться чужаком между иноверцами, думала баба Фрося, ломая кочаны. На войне, да под пулями, безбожников не бывает. Там вся сила в вере. И на Бога вся надежда. Ефросиния Антиповна твердо знала, чем кончится эта война. Когда она была еще девчушкой, ее бабушка, которая прибыла на Кубань с первыми переселенцами, говорила внучке: «Запомни сама и передай своим внукам и правнукам. Мы – запорожские казаки. Мы пришли сюда защищать Россию. А Россию никто и никогда не сможет победить».

Бабушка выиграла свой последний трудовой бой в поле. Можно ли назвать это подвигом? Вне всякого сомнения. Такие самоотверженные поступки носили массовый характер. И районная газета потом написала об этом, как о рядовом явлении: «Престарелые колхозницы колхоза «Новый путь» вышли на уборку кукурузы. Среди этих патриоток – 93-летняя Ефросиния Гиренко, 89-летняя Анна Голубицкая, 79-летняя Татьяна Логвиненко, 80-летняя Валентина Десятерик и многие другие. Ежедневно каждая из них наламывает по 3 – 3,5 центнера кукурузы, своим трудом помогая сыновьям и внукам на фронте громить гитлеровские банды». (Из районной газеты «Правда колхозника»).

Потом Владимир Высоцкий о таких вот повседневных массовых малых подвигах будет петь: «И народ «зажигалки» тушил. И как малая фронту подмога, мой песок и дырявый кувшин».

Брюховецкий район накануне войны

Экономика Брюховецкого, как и других районов края, к сороковому году только начала восстанавливаться после жестокой разрухи, вызванной гражданской войной, разорения индивидуальных хозяйств в ходе массовой коллективизации и страшного голода 1932-1933 годов. Кубань стала приходить в себя после этих катастрофических потрясений. Жизнь есть жизнь, она никогда не останавливается.

Нельзя сказать, что центральные районы края – Тимашевский, Брюховецкий и Каневской были значимыми промышленными центрами, но свой посильный вклад в экономику страны они вносили. И вклад этот был существенным. Советский Союз напрягал все силы в битве за индустриализацию страны. Фашизация и милитаризация Европы неминуемо вела к большой войне. А Гитлера невозможно было победить без современных танков и самолетов. Индустриальные центры и промышленные города, где ковалась боевая мощь Красной Армии, кормились хлебом Кубани, которая к началу войны уже стала главной житницей страны.

Большинство степных районов Кубани того времени имели общие основные и многие второстепенные черты не только в экономическом, но и социально-политическом развитии. Возьмем для примера, как подчеркивалось выше, наиболее характерные центральные районы нашего края – Брюховецкий, Каневской и Тимашевский. Здесь, как и в других степных районах, для экономики были характерны производство зерна, животноводство, и выращивание конопли. Последней культуре уделялось особое внимание. Ее выращивали не для курения, как сейчас принято подразумевать, а для пеньки. А еще кострой (отходы производства) топили в домах.

В связи с этим характерны и промышленные предприятия. В Брюховецком районе это лубзавод (переработка конопли), райкожкоопремонт, мельницы, маслобойни, масло и сырзаводы. Почти то же самое и в том же объеме имелось в Каневском, Тимашевском, а так же в других районах края. А вот еще немаловажный показатель того времени -  коллективизация. Ее процент достиг в Брюховецком районе 99,7%, в Каневском – 99,8, а в Тимашевском – все 100%. У брюховчан оставалось 12 единоличных хозяйств, у каневчан – всего 5, и у тимашевцев, естественно, – ни одного. Словом, коллективизация была, что называется, поголовной.

На территориях районов организовали от 35 до 40 колхозов в каждом. И что характерно, большинство из них носили имя «пламенного революционера» Лазаря Кагановича, человека, который словно Мамай, но только в кожане и с наганом, прошелся по Кубани, загоняя расказаченный люд в колхозы. И как особую милость разрешили бывшим казакам называть некоторые свои колхозы именами красных конников Буденного и Ворошилова.

Сравнивать показатели в экономике тогдашних хозяйств с сегодняшними результатами труда довольно сложно. Изменения разительные. Почти во всех районах увеличились посевные площади примерно на 30%. Тракторов и комбайнов в колхозах не было. Они находились на МТС (машинотракторных станциях) и направлялись в хозяйства на период полевых работ. Их численность с сегодняшним парком сельхозмашин несравнима.

Теперь об урожайности. До 1940 года на полях края выращивались такие сорта пшеницы, как украинка, седоуска, белоколосная гирка, ставрополька. Они позволяли собирать в среднем по 12(!!!) центнеров зерна с гектара. Нужны ли тут комментарии? Говоря о животноводстве, надо подчеркнуть, что примерно втрое нынче увеличилось в районах поголовье КРС, а вот овец стало почти вполовину меньше. Несмотря на страшные людские потери, которые мы понесли в годы Великой Отечественной войны, население в районах увеличилось в среднем на 25%. В статистических документах основная масса жителей станиц и хуторов, записаны как русские.

Одной из главных бед того времени, которая накрыла многие районы Кубани – это периодически вспыхивающие летом эпидемии малярии. Виной тому, как поется в известной песне, был «бразильских болот малярийный туман». Наши плавни стали рассадником малярийного комара и настоящим бедствием для кубанцев. Поэтому в статистических документах того времени в графе «Особенности района» (Брюховецкого) значится всего два слова «Степной, малярийный».

 Тут следует отметить еще одно обстоятельство. Многие люди, из расказаченных, даже через пятнадцать лет после окончания гражданской войны, мягко говоря, не испытывали особой любви к советской власти. В донесениях спецслужб тех лет говорилось, что например, Каневская была главной базой для пополнения белогвардейских рядов. Они активно участвовали в Ейском восстании. О Брюховецкой вообще сказано, что станица в период гражданской войны являлась гнездом белогвардейщины. Особо выделяли роль депутата Госдумы России Кондратия Бардижа, впоследствии расстрелянного под Туапсе.

Здесь в интересах объективности следует отметить, что белое казачество отнюдь не было белым и пушистым по отношению к активистам новой власти, как это нередко представляется в современной литературе и СМИ. В сборнике приводятся жуткие цифры. В казачьих районах Кубани проходили зверские расправы с иногородними и красногвардейцами. Только в Брюховецкой было публично запорото до 500 человек. 1000 человек были повешены. И уже после гражданской войны, скрывающиеся в плавнях белоказаки, жестоко расправились с коммунарами коммуны «Набат» в станице Чепигинской.

И ревкомы с ЧК отвечали повстанцам еще более крутой монетой. Такое было жуткое время русской смуты. Каждый бился за свою правду. Но именно на это недовольство отдельных слоев населения и рассчитывала гитлеровская свора, начиная против нас войну. Они наивно думали, что все недовольные вольются в их ряды. Но не тут-то было!  Страшная беда в одночасье объединила страну. Великая Отечественная война сломала классовые преграды и объединила все сословия великого народа, чьим гимном за одну ночь стала песня «Вставай страна огромная».

И еще следует подчеркнуть, что за годы советской власти к 1941 году в СССР уже выросло новое поколение. Эту невиданную ранее общность людей историки потом назовут – советский народ. Большевики, а впоследствии коммунисты, умели воспитывать подрастающее поколение. Из пионеров и комсомольцев вырастали пламенные патриоты, пассионарии – смелые и мужественные, честные и неподкупные, верящие в светлую идею бойцы. Это они потом вместе со своими отцами пройдут всю Европу и твердым солдатским шагом прошагают по улицам поверженного Берлина. Но это будет потом. А сегодня по всей огромной стране шла всеобщая мобилизация.

Вставай страна огромная….

На призывных пунктах нашего района, как и по всей стране, выстроились очереди из желающих немедленно уйти на фронт. Ярость к захватчикам клокотала в массах. Всего за первые 8 дней войны призвали 5,3 миллиона человек. То есть армия удвоилась: фактическая численность РККА к 22 июня 1941 года составила 5,4 миллиона чел. Но огромные невосполнимые потери первых месяцев войны требовали все новых солдат. К началу 1942 года призыв в Красную Армию уже обеспечивали призывники 1923-1925 гг. рождения. А всего за время войны под ружье поставили 34,5 миллиона человек.

У главы нашего района Владимира Викторовича Мусатова есть давняя идея – составить поименный  список всех наших участников войны. Не только погибших, но и вернувшихся с победой домой. И выбить золотыми буквами имена героев на мраморных стелах. Потомству в пример. Дело это чрезвычайно трудное. Очень многие уроженцы района призывались на фронт из других городов и станиц, где временно проживали и работали. Кроме того, за годы, прошедшие после войны, изменилась и география района. Например, Новое село до войны было в Сталинском районе (ныне Ленинградском), а станица Роговская входила в Брюховецкий район.

Но если исходить из общесоюзной статистики, то можно с большой долей вероятности сказать, что из нашего района за годы войны ушло на фронт около 8,5 тысяч воинов. Судите сами – много или мало. Это более четырех полнокровных пехотных полков, и почти стрелковая дивизия.

Происходил призыв по стране так: в городах и райцентрах повестку из военкомата приносили на дом, в деревнях — в сельсовет. Прямо на повестке указывалось: администрации предприятий обязаны немедленно освободить призывника от работы и выдать деньги на две недели вперед. На обороте указания: остричь голову наголо, иметь с собой документы и продукты, громоздких вещей — не брать.

Единого бланка на призыв не было, вариантов повесток было много. Но всегда указывалось главное: куда и когда прибыть. Предупреждали: за опоздание или неявку будете привлечены к ответственности.

Вместе с мобилизацией на фронт власти «бронировали» специалистов для работы на военных заводах. В призывную кампанию 1942 года предоставлялись отсрочки комбайнерам и трактористам, занятым на уборке урожая. В зависимости от региона «бронь» также давали студентам речных техникумов, лесотехнических институтов, которые находились в навигации и на лесозаготовках в тайге. В 1941 году и до первой половины 1942 года право на отсрочки имели и учителя, которых до 1940 года вообще не брали на военную службу.

Но фронт, это безжалостное горнило войны, требовал нового пополнения. Уже были  миллионы погибших и раненых, пленных и окруженцев. Поэтому в армию забирали и 17-летних, и 50-летних.

Правда, термин «мобилизация» не совсем точно отражает ситуацию. Да, были и уклонисты, и дезертиры. Но еще раз подчеркну, что основную массу бойцов составляли комсомольцы-добровольцы. И это не выдумка пропаганды. В части, служба в которых была сопряжена с особым риском, отбирали добровольцев 1922-1924 годов рождения.

Через райкомы комсомола проходил набор десантников, лыжников, летчиков, истребителей танков. Требовались положительные характеристики, предпочтение отдавали спортсменам, приветствовалась сдача нормативов ГТО («Готов к труду и обороне СССР»), и ПВХО («Готов к противохимической обороне СССР»).

Здесь хочу привести пример о легендарной женщине, Наталье Малышевой, том, как встретила молодежь известие о начале войны в Москве. Этот патриотический подъем был характерен для всей страны. До войны Наташа была комсомольской активисткой, ведущей антирелигиозную пропаганду. После Победы она стала монахиней матушкой Адрианой. Воистину, в окопах и под пулями безбожников не бывает. Вот вам воспоминания монахини.

«Как только из репродукторов голос Левитана сообщил о начале войны, я с друзьями-студентами по авиационному институту побежала по военным академиям. Мы требовали и умоляли перевестись к ним из нашего института: чтобы быстро получить нужную армии специальность и — на фронт. Но только одному из нашей компании это удалось, и только потому, что у него отец был командиром Красной Армии.

Многие боялись лишь одного: война закончится, и они не успеют совершить подвиги. Потому пытались попасть на войну «по блату». Меня не взяли из-за того, что девчонка.  Было очень обидно. Ну, раз так, думаю, пойду добровольцем. А в военкомате опять отказали, сказали — учись. Правда, к октябрю, когда немец подошел близко к Москве, в райкоме комсомола на меня посмотрели как-то странно и без проволочек дали направление в Третью Коммунистическую дивизию народного ополчения. И дивизии стояли насмерть».

Малышева просилась в медсестры, но взяли в дивизионную разведку. 18 раз ходила за линию фронта. Закончила войну лейтенантом в армейской разведке. «Знаете, я ведь до сих пор себя спрашиваю: ну как такое было возможно? — рассуждала монахиня. — Столько было до войны репрессированных, сколько разрушено церквей! Я лично знала двоих ребят, у которых отцов расстреляли. Но никто не таил злобы. И эти люди поднялись над своими обидами, все бросили и пошли защищать Родину».

Автор не может сейчас назвать все имена и фамилии жителей района, которые пали на полях сражений в Великой Отечественной войне. Исходя из всесоюзной статистики, можно сказать, что их было более двух с половиной тысяч человек. Это была десятина крови, которую заплатил наш район за Великую Победу. Она стала одной на всех. И мы за ценой не постояли…..

Глава вторая

Ода Маленькому Человеку 

Все послевоенные годы не утихают споры, кто внес решающий вклад в разгром фашизма, на чьи плечи легла вся тяжесть главной битвы в истории человечества, битвы между светом и тьмой? И чья кровь была ярче!?  И только у нас нет иного мнения, кроме единственно верного. В той страшной войне победил Рядовой России, Маленький Человек, на котором вся наша страна держится. Именно он принес порабощенной Европе свободу, раздавив фашистскую гадину в ее логове. Об этом Маленьком Человеке, который жил и в нашем районе, написал Роберт Рождественский свою знаменитую оду:

 На Земле безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
И однажды — прекрасным утром -
постучалась к нему в окошко
небольшая, казалось, война…
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую — по размерам — шинель.
…А когда он упал — некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня в полный рост!

Ниже рассказы о подвигах Маленьких людей района, ставших на войне Титанами – Героями Советского Союза.

Евгений Зикран: в шеренге Героев между Матросовым и Гастелло

В официальных документах о нашем герое записано. Зикран Евгений Андреевич.  Место рождения: Краснодарский край станица Брюховецкая. Должность: командир огневого взвода 992-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка (39-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада, 6-я гвардейская армия, 1-й Прибалтийский фронт). Воинское звание: лейтенант.

 Яунберзе — небольшой поселок в Добельском районе южной части Латвии. Расстояние до города Добеле — 14 км, а до Риги — 61 км. Тихая провинция Прибалтики. Сейчас здесь, как говорят, тишь, гладь, да Божья благодать. А в сорок четвертом близь Яунберзе шли ожесточенные бои. Немцы зло и отчаянно дрались. Война стремительно катилась на Запад. Красная Армия яростно взламывала оборону врага, гнала фашистов по Прибалтике и  сбрасывала их в море. Сопротивление немцев возрастало. Русские находились уже в шаговой доступности от границ рейха и бомбы сыпались на города Германии. Наступал час великой и неминуемой расплаты за фашистские злодейства в России. Поэтому, пытаясь оттянуть кончину, враг в агонии переходил в контратаки на отдельных участках фронта.

Средина сентября сорок четвертого года. Противотанковая батарея, где комвзводом служил лейтенант Зикран, заняла боевые позиции на направлении предполагаемой танковой атаки фашистов. Бой с врагом вспыхнул неожиданно и сразу вступил в свою ожесточенную фазу. Немцы попытались обойти батарею с фланга, а потом раскатать ее с тылу. Но на фланге батареи стоял взвод лейтенанта Зикрана. Артиллеристы открыли по врагу меткий прицельный огонь. Три тяжелых панцера запылали в течение первых десяти минут боя.

Танки начали активно маневрировать, уходя из зоны огня. Но в бой пошла сопровождавшая их пехота. У артиллеристов не было пехотного прикрытия, и они теперь вступили в схватку с автоматчиками. В наградном представлении на лейтенанта Евгения Андреевича Зикрана было написано: «Окруженный автоматчиками, отважный артиллерист со своим взводом вступил с ними в единоборство, огнём ручного пулемета и гранатами отбил атаку, но при этом орудийный расчет выбыл из строя».

Все солдаты его взвода уже пали в бою. И двадцатилетний паренек Женя Зикран остался один на один с озверелым врагом. Истерзанный, израненный, контуженный он лежал у своего орудия не в силах больше подняться. Можно было на полчаса затаиться и дождаться подкрепления, но тогда немцы вышли бы в тыл батареи. Все так, как в поэме Рождественского  «210 шагов» о безвестном лейтенанте. Помните – «мальчик лежал посредине России»:

Знаю, 
Что это почти невозможно. 
Знаю, что страшно. 
И все-таки 
встань! 
Встань,  
лейтенант! 
Слышишь, 
просят об этом, 
вновь возникая 
из небытия 
дом твой, 
завьюженный солнечным светом, 
Город, 
Отечество, 
Мама твоя… 

Просит  
высокая звездная россыпь, 
горы, 
излучина каждой реки. 
Маршал 
приказывает 
и просит: 
«Встань, лейтенант! 
Постарайся! 
Смоги…» 

Просят деревни, 
пропахшие гарью. 
Солнце 
как колокол 
в небе гудит! 
Просит из будущего  
Гагарин. 
Ты 
не поднимешься –  
он 
не взлетит. 

И наш лейтенант Евгений Зикран встал. Встал у своего орудия. Он был один – и заряжающий, и наводчик, и командир расчета…. Танк стремительно несся на него, вспарывая обуглившуюся землю лязгающими траками. Но лейтенант не дрогнул, не потерял самообладания, он выжидал. В тот момент брюховецкий парнишка Женя Зикран уже не боялся смерти, в его груди клокотала ярость, помноженная на ненависть. Он только одного боялся — промахнуться. Офицер  подпустил танк максимально близко, и фактически расстрелял его в упор. Башню вырвало с корнем и отбросило далеко в поле вместе с ошметками экипажа….

За этот бой лейтенанту Зикрану Евгению Андреевичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Это был акт величайшего самопожертвования. Наш Женя стал в одну шеренгу Героев между навалившимся грудью на амбразуру ДОТа Александром Матросовым и направившим свой горящий самолет на вражеский эшелон Николаем Гастелло.

Я не знаю, чем кончился последний бой Евгения Зикрана. Я знаю, чем кончилась та война….

Александр Кривонос: очамаха и диверсант

В вышедшем недавно сборнике начинающего кубанского писателя и поэта Антонины Диденко собраны фольклорные шедевры народного творчества коренного народа нашего края. Здесь вы найдете занятные поговорки, речевые обороты, присказки и стихи. Все это на кубанской балачке. В сборнике есть и своеобразный словарь, переводящий с балачки многие слова и выражения. Есть там и такое колоритное определение: «Очамаха! Нэ боиця нэ тучи, нэ грому». В переводе на русский это означает бесстрашный человек, оторви голова, человек высокой доблести и отваги.

Именно очамахой нарекли соседи-брюховчане Сашу Кривоноса, когда он был еще подростком. Сорвиголовой звала его в школе учительница литературы, сравнивая с героем Луи Буссенара. А фашисты на войне таких, как Александр Кривонос, с суеверным ужасом звали русскими головорезами. Если вы посмотрите послужной список нашего Героя, то сразу поймете, насколько правы были немцы. Перед его бесстрашным натиском противник просто дико цепенел. Никакие ниндзя или там какой-то Рембо с Кривоносом даже рядом не стояли. Судите сами.

Если идти от родовых корней, то можно с полным основанием сказать, что Александр Кривонос был прирожденный пластун. Напомню читателю, что так именовались пешие казаки в Кубанском (ранее Черноморском) войске из особой команды. Фактически, пластунские подразделения были аналогом современных отрядов спецназа ГРУ, в ведении которых были глубокие рейды по тылам противника, разведка и диверсии.

Сержант Александр Кривонос был снайпером 201-го полка, 84-й стрелковой дивизии в составе 53-й армии Степного фронта, переименованного потом во 2-й Украинский фронт. Он участвовал в Сталинградской битве, в уничтожении городищенской группировки противника. Кривонос с сотоварищи ломал немцу хребет на Курской дуге. Но особенно он прославился в Белгородско-Харьковской операции и битве за Днепр.

12 августа 1943 года наступление 84-й стрелковой дивизии застопорилось на окраине поселка Дергачи под Харьковом. И вот тогда была создана группа прорыва под командованием старшего лейтенанта Вениамина Завертяева, помощника начальника штаба 201-го полка по разведке (помначштаба). В нее вошли 34 добровольца. Среди них и наш Александр Кривонос.

Это была команда бесстрашных и отчаянных парней. В ночь на 13 августа они скрытно приблизились к переднему краю обороны гитлеровцев, молниеносно ворвались в окопы и блиндажи врага, уничтожив при этом семь пулеметных точек и до роты солдат и офицеров врага. Штурмовая группа действовала практически бесшумно – штыками, прикладами и ножами.

Особенно неудержим и бесстрашен в той ночной атаке, отмечалось в боевом донесении, был сержант Кривонос, который лично уничтожил 16 немецких солдат, 4-х солдат и одного офицера взял в плен. Успех группы позволил частям дивизии продвинуться вперед на шесть километров с минимальными потерями.

И вот тогда, после этого ночного дерзкого и яростного боя, группу назвали диверсионной, а штаб дивизии стал использовать ее на правлении своего наступления, для создания паники в тылу у фашистов. А наши диверсанты, что называется, поймали кураж. Их разбили на небольшие группы по   5 — 6 человек, и они пошли гулять по тылам врага.

Александр Кривонос часто действовал вообще в одиночку. Он все лето и осень 1943 года в тылу немецких войск, противостоящих 2-ому Украинскому фронту на Белгородщине и Харьковщине, сеял ужас и панику среди врагов. Он возникал ниоткуда, и исчезал в никуда. Дерзость этого брюховецкого очамахи не знала границ.

Вот короткая хроника его подвигов, указанная в боевых донесениях.

«18 августа 1943 г. в дер. Семеновка сержант Кривонос ворвался в окопы противника и огнем из автомата уничтожил 18 немецких солдат….

22 августа 1943 г. вблизи совхоза «Коммунар»  Харьковской области Кривонос уничтожил двух немецких часовых и, пробравшись в тыл к противнику, незаметно проник в один из сараев, где находились до 75 немцев. Огнем из автомата и гранатами Кривонос уничтожил всех немцев, находящихся в сарае.

Этого же числа Кривонос пробрался к другому сараю, где стояли пять шестиствольных минометов. Сняв часовых, Кривонос гранатами взорвал все пять шестиствольных минометов. Выходя к своим, 22-го же августа 1943 года Кривонос гранатами и огнем из автомата уничтожил две огневые точки противника».

Боевой список героя велик. По датам он заканчивается в апреле 1945 года в Берлине. До этого было освобождение Харькова и Полтавы, форсирование Днепра, участие в Ясско-Кишиневской и Висло-Одерской наступательных операциях. И, конечно же, штурм и взятие Берлина. Александр Кривонос во время войны окончил офицерские курсы и стал командиром разведроты в звании старшего лейтенанта.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, сержанту Кривоносу Александру Владимировичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Кроме этого на его груди красовались ордена Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени и многие медали. На его личном счету десятки уничтоженных гитлеровцев.

Не могу не вспомнить здесь еще одного бойца из этой славной когорты героев, разведчиков и диверсантов. Я встречался с ним в Севастополе, когда еще служил на Черноморском флоте. Это был морской пехотинец сержант Степан Ильич Коваленко, уроженец Кубани из Брюховецкой, почему мы и сошлись с ним близко. Он прошел боевой путь от Севастополя до Вены. На личном боевом счету Степана Ильича было 114 убитых фашистов. Он скрупулезно вел счет уничтоженным врагам.

***   ***   ***

Что двигало солдатами на войне? Многих бросала в кровавый бой личная месть. Так было и со Степаном Ильичем, который перед войной жил в Севастополе.

- До войны у меня была жена Лена и двухлетняя дочурка Наташа, — рассказывал мне ветеран. – Я построил домик на Северной стороне Севастополя. Время было трудное. Я собирал и лепил гнездышко для моих девочек по камешку, по досочке, по гвоздичку… 22 июня я был в ночной смене на заводе. Налет вражеской авиацию на главную базу корабли флота встретили плотным огнем зениток. Немецкие летчики отвернули влево и сбросили бомбы на мирные спящие дома Северной стороны. Одна из них попала в мой домик. Там погибла и моя душа….

- На войне, в морской пехоте, я был разведчиком и диверсантом, — продолжал Степан Ильич, — Вы не поверите, но для меня рейд за линию фронта был, как награда. Там я встречал врага лицом к лицу, и безжалостно мстил ему за свою семью. Я добросовестно и старательно вел разведку, но пленных никогда не брал. Все встреченные мною фашисты подлежали немедленному уничтожению. Я это делал финкой и штыком. Стрелять было нельзя. Командиры в роте знали мою горькую судьбу и за «языком» никогда не посылали. Понимали – не доведу.

Вот скажите, может ли кто осудить фронтовика-морпеха за такую жестокость? …

Павел Захарченко: мастер кинжального танкового удара

Павел Захарченко родился между двумя русскими революциями, летом 1917 года, в нашей Батуринской, в казачьей семье. После средней школы учился и в 1938 году окончил исторический факультет Ростовского пединститута. Работал преподавателем. Молодой педагог рассказывал детям о Первой мировой войне, о новейших боевых машинах, изобретенных тогда англичанами. При их переброске с Британского острова на материк военспецы замаскировали новую боевую технику под цистерны для горючего – танки (баки). С тех пор грозное наступательное оружие зовется танками.

Первые танки появились у англичан в 1916 г. на Сомме. Битва при реке Сомме — одна из крупнейших битв в ходе Первой мировой войны, в которой было убито и ранено более миллиона человек, что делает её одной из самых кровопролитных битв в истории человечества.  Впервые в мире здесь были применены танки. Несмотря на их техническую слабость и тактические ошибки в применении, результат был впечатляющим и показал перспективность этого вида оружия. Германская оборона была продавлена на фронте 35 км и в глубину до 10 км. Но потом все снова застопорилось. В течение суток против нового оружия было найдено противоядие. Танки начали бить из артиллерии прямой наводкой. Но Германии пришлось создавать новую линию обороны.

 Обо всем этом молодой преподаватель истории Павел Федорович рассказывал своим ученикам. Он тогда еще не знал, что с танками скоро будет связана вся его дальнейшая  героическая жизнь. Тема прошлой войны с Германией была в центре внимания. Там к власти пришел фашизм. Над миром снова сгущались тучи. Над нашей страной нависла смертельная угроза. И Павел Захарченко добровольцем ушел в армию. Педагогов тогда в войска не призывали.

Он окончил 2-е Саратовское танковое училище и с первых дней войны был на фронте.    Воевал на Северо-Кавказском, Воронежском, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Был ранен.

В полной мере талант Павла Захарченко как смелого и инициативного офицера-танкиста раскрылся в ходе наших наступательных операций 1943 года, когда Красная Армия  ломала хребет фашистскому гаду  на Курской дуге. Здесь командир танковой роты капитан Захарченко стал признанным мастером кинжального танкового удара во встречном бою с немецкой броней. Батуринский герой проявил себя как один из авторов нового тактического приема – встречного танкового боя. Обратите внимание – это было еще до Курской дуги, где встречный бой приобрел массовый характер. Вот как описываются эти события в героической хронике тех лет.

«13 января 1943 года наши войска в результате мощного удара со сторожевского плацдарма на правом берегу Дона прорвали главную полосу вражеской обороны южнее Воронежа. Гитлеровское командование бросило в бой свой резерв — танковую группу.    Командир танковой роты 150-й танковой бригады старший лейтенант П.Ф. Захарченко получил задачу обойти Бондаревку и овладеть высотой 177,0, лишив противника выгодной позиции.

Совершив обходной маневр, П.Ф. Захарченко со своей ротой вышел к высоте с севера в тот момент, когда первый эшелон танков врага развертывался из-за высоты в направлении села, где подразделения 340-й стрелковой дивизии вели бой. П.Ф. Захарченко принял решение атаковать врага.

Он развернул роту на юг и на полном ходу ударил гитлеровцам во фланг. Наши танкисты подбили и подожгли восемь вражеских машин. Фашисты не выдержали флангового удара и, понеся значительные потери, стали отходить за высоту. Советские танкисты атаковали высоту, а частью сил стали обходить её.

За высотой П.Ф. Захарченко почти в рукопашной схватке встретился лоб в лоб с двумя фашистскими танками. Поразить врага огнём было уже невозможно. Комроты приказал механику дать полный газ. Взревел двигатель, и машина, стремительно набирая ход, резко рванула вперёд, сокрушительно ударила вражеский танк носом в ходовую часть и перевернула его. Второй вражеский танк пытался совершить какой-то маневр, но командирский танк ударил врага лобовой частью опять же в борт и тоже опрокинул его.

Экипажи обоих вражеских танков были взяты в плен. В числе пленных оказались командир танковой группы и его начальник штаба. Их документы и показания дали ценные сведения о замыслах и намерениях гитлеровцев на этом участке фронта. Всего во встречном бою у села Бондаревка противник потерял 14 танков, много солдат убитыми и до 200 человек пленными. Гитлеровцы вынуждены были отойти на запад».

Настал июль 1943 года. Измотав и разгромив гитлеровцев на Курской дуге, наши войска перешли в наступление. На острие удара наступающих войск 60-й армии действовала 150-я танковая бригада. Пройдя с боями более 400 километров, армия вышла к Днепру. И вот здесь Павел Захарченко проявил себя, как умелый организатор сложнейшей операции – форсирование танками водной преграды.

Пехота, не задерживаясь, форсировала реку севернее Киева. Но танки – не пехота. Их на лодках не переправишь. Поэтому заместитель командира танкового батальона капитан П.Ф. Захарченко (теперь он занимал такую должность) начал готовить боевые машины к форсированию. До подхода понтонов он провёл рекогносцировку, определил места выхода машин к реке.

С рассветом 3 октября 1943 года батальон успешно и без потерь форсировал Днепр. А уже  6 октября гитлеровцы трижды атаковали наши позиции танками и пехотой при поддержке авиации и артиллерии. Но батальон огнём с места и маневром совместно с артиллерией отразил яростные атаки врага, подбил пять танков и удержал рубеж.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 октября 1943 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные при форсировании Днепра, захвате плацдарма и его удержании капитану Захарченко Павлу Фёдоровичу присвоено звание Героя Советского Союза.  

…. Он погиб в ноябре 1943 года в ожесточенных боях на Житомирщине. Уже были освобождены город Малин и село Чоповичи. А 25 ноября 1943 года разгорелись бои на подступах к Коростеню. Наши танки прорвались к окраине села Растяжин. Но фашисты сильным артиллерийско-миномётным огнём отрезали пехоту от танков.

Майор Захарченко (он только получил это звание) понял, в каком тяжелом положении оказались его друзья-танкисты. Вместе с командиром полка молодой комбат организовал новую атаку. И наш батуринец как всегда шел впереди. В той последней его атаке Павел Захарченко был смертельно ранен в голову.

Похоронен Павел Федорович Захарченко в поселке Чоповичи Малинского района Житомирской области. Он награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды. В парке поселка Чоповичи стоит обелиск погибшему Герою, а рядом на постаменте возвышается танк — грозное оружие Захарченко. Его именем названа одна из улиц поселка. И в станице Батуринской улица, где жил Герой, также носит его имя.

Михаил Коротков: ас, штурмующий танки

Штурмовик Ил-2 стремительно вынырнул откуда-то из-за облаков, резко снизился и угрожающе перешел на бреющий полет, выходя в лобовую атаку на колонны фашистских танков. Самолет вел опытный ас, командир эскадрильи 241-го штурмового авиаполка майор Михаил Коротков. В небе над Тулой он одержал уже не одну победу.

Всего месяц назад немцев разгромили под Москвой. И теперь они перегруппировывали свои войска, пытаясь обойти столицу южнее. Штурмовик, стелясь над землей, устремился на танковую колонну врага. Дробно ударили обе пушки, расположенные в консолях крыльев. И в ту же секунду запылал головной танк врага. Коротков поджег еще один «тигр» и с правым разворотом стал набирать высоту для нового выхода в атаку. Но колонна танков успела рассредоточиться, и штурмовик ударил из пушек по автомашинам с боеприпасами, следовавшей за ней. Затем комэска открыл яростный пулеметный огонь из двух ШКАСов по пехоте.

Коротков носился над полем боя, как мифический крылатый архангел Михаил, поливая врага небесным огнем. Именно так его то ли в шутку, толи всерьез прозвал командир дивизии генерал Григорий Кравченко, с которым Коротков сдружился еще с начала войны. Коммунист-комэска вначале обиделся на комдива за такое «поповское» сравнение, но Григорий Пантелеевич подчеркнул, что в православии архангела Михаила называют Архистратигом, что означает глава святого воинства Ангелов и Архангелов….

Михаил Иванович Коротков родился 8 ноября 1905 года на Кубани, в станице Батуринской. Окончив начальную школу, работал маслёнщиком.

В Красной Армии в 1927-30 годах и с 1931 года. Окончил 1 курс рабфака в городе Краснодаре, а в 1933 году — Ворошиловградскую военную авиационную школу пилотов. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Командир эскадрильи 241-го штурмового авиационного полка (11-я смешанная авиационная дивизия, 3-я армия, Брянский фронт), майор Михаил Коротков совершил сорок боевых вылетов на разведку и штурмовку войск противника. Он уничтожил четыре танка, двести двадцать три автомашины с войсками и грузами, легковую машину, четыре цистерны с горючим, четыре зенитные батареи, тридцать две повозки с грузами, более ста гитлеровцев.

Коротков начал войну на мини истребителе И-15 — «истребитель пятнадцатый» «легкий маневренный» (прозвище «Чато» исп. «Курносый») — советский одномоторный истребитель-полутораплан. Он имел испанское прозвище, потому что наши добровольцы воевали на нем в небе Мадрида. Но немецким самолетам он во многом проигрывал.

В начальный период войны наши потери были трагическими. В авиаполку Михаила Короткова после полутора месяцев боев остался один исправный самолет И-15 и два неисправные. На исправном Коротков ежедневно вылетал на боевые задания.

В конце 1941 года 241-й авиаполк стал штурмовым. Его вооружили самыми современными по тому времени машинами – противотанковыми штурмовиками Ил-2.

Когда сравниваешь самолеты И-15 и Ил-2, то можно себе только представить, какой подвиг совершили наши авиаконструкторы и самолетостроители, создавшие в условиях чудовищной войны, и за столь короткое время настоящий боевой шедевр. Этот советский штурмовик, созданный в ОКБ-240 под руководством Сергея Владимировича Ильюшина, стал самым массовым боевым самолетом в истории авиации. Таких машин было выпущено более 36 тысяч штук. Конструкторы называли разработанный ими самолёт «летающим танком». Пилоты-истребители люфтваффе прозвали Ил-2 «бетонным самолётом» (нем. Betonflugzeug). По утверждению некоторых советских авторов, солдаты вермахта называли его «чумой» (нем. Schwarzer Tod, дословно: «черная смерть»)

И все же у Ил-2 была своя ахиллесова пята. Несмотря на хорошую маневренность и достаточную бронезащиту, одноместные Ил-2 были хорошей мишенью для истребителей противника. Истребитель подлетал к штурмовику сбоку, или сзади и в упор расстреливал кабину летчика из пушек и пулеметов. Потом самолет доработали, в экипаже появился бортовой стрелок, защищающий Ил-2 с тылу и флангов. Но в феврале 1942 года отсутствие защиты с тылу стало роковым обстоятельством  даже для такого опытного аса, как Михаил Коротков.

Отважный лётчик-штурмовик пал смертью храбрых в воздушном бою 5 февраля 1942 года. Он был похоронен в городе Ефремове Тульской области.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм майору Короткову Михаилу Ивановичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Он награждён орденами Ленина и Красного Знамени. Именем Героя Советского Союза М.И. Короткова названы улицы в станице Батуринской, городах Гулькевичи Краснодарского края, и Ефремове Тульской области. На памятнике тулякам — Героям Советского Союза, воздвигнутом в центре города-героя Тулы, высечено его имя. На улицах имени Героя в Ефремове и Гулькевичах установлены мемориальные доски.

Тогда, в феврале 1942 года, генерал Григорий Кравченко, командовавший ВВС 3-ей армии, лично подписал наградной лист на Михаила Короткова. А ровно через год отважный генерал сам погибнет в воздушном бою в ленинградском небе. Ниже я привожу фронтовую публикацию того времени.

Последний вылет генерала Григория Кравченко

Утро 23 Февраля 1943 года выдалось пасмурным. После завтрака Кравченко отправился на аэродром 263-го авиаполка, в Троицкое. Путь лежал через расположение 2-го Гвардейского авиаполка. Заметив у КП Гвардии полковника Кондрата, Кравченко попросил остановить машину. Вышел, поздоровались. Кондрат только что вернулся с боевого задания, ждал, пока заправят самолёт. Выслушав его доклад, комдив сказал:

- В 12 часов 45 минут вылетает группа из полка Кузнецова. Полечу с ними.

- Не надо бы вам, Григорий Пантелеевич, лететь, — попробовал отговорить комдива Кондрат, — там сейчас опасно.

- Опасно, трудно… Вот там командир и должен быть. Нельзя же командовать только с КП. Ничего, всё будет нормально.

…Прибыв на аэродром 263-го авиаполка, Кравченко приказал командиру полка майору Кузнецову собрать лётчиков, проработал с ними задание, принял доклад о готовности самолётов к вылету. Подойдя к своему истребителю, Кравченко сбросил меховую куртку и остался в свитере и летнем синем комбинезоне, чтобы легче было управлять самолётом во время боя.

Взлетели. Набрали высоту 3000 метров. Видимость была несколько затруднена из — за дымки. Летели парами: Кравченко — Смирнов, Кузнецов — Питолкин, Ракитин — Сапегин, Алифанов — Сенин.

Восьмёрка Ла-5 взяла курс на Синявинские высоты, что в 10 — 12 километрах от Шлиссельбурга. На командных пунктах полков, дивизии, корпуса внимательно следили за радиообменом с самолётами. Вот слышен голос комдива:

- Я — «01″. Смотреть внимательно.

Затем он попросил полковника Трояна, находившегося на главном пункте наведения, сообщить воздушную обстановку.

- В районе Синявино на высоте 1500 метров находится один Ме-109 и пара Ме-110, — передал Троян.

- Вижу. Атакуем!

Группа советских самолётов вступила в бой.

Вот лейтенант Сенин с 50 метров прошил Ме-110 пушечной очередью. Вражеский самолёт пошёл со снижением, Сенин преследовал его, пока тот не врезался в землю. Два других «Мессера» стали уходить пикированием в сторону железнодорожной станции Мга. Группа Ла-5 устремилась за ними. Небо прошивали огненные трассы, кругом вспыхивали белые, голубые, чёрные разрывы зенитных снарядов. Немного южнее станции Мга немцы подняли в воздух с близлежащих аэродромов более 30 истребителей. Они шли в два яруса: сверху Ме-109 и Ме-110, внизу FW-190.

В 13 часов 20 минут разгорелся жестокий воздушный бой с противником, имеющим 4-кратный перевес. Наши истребители отважно отбивались от вражеских атак и сами атаковали неприятеля. Майор Николай Алифанов с близкой дистанции всадил 4 очереди в хвост Ме-110 и сбил его. Но тут же на него ринулись 4 FW-190. На помощь Алифанову пробился его ведомый лейтенант Сенин. Вот один «Фоккер» на большой скорости заходит в хвост Сенину. Тот чуть убавил скорость, и вражеский самолёт, делая горку, проскочил вперёд. Алифанов оказавшись в удобной позиции, когда «Фоккер» как бы замер, завис в мёртвой точке, нажал гашетки. Второй немецкий самолёт, вспыхнув, камнем пошёл к земле.

Бой длился уже 40 минут, его центр сместился почти к самой линии фронта. В круговерти боя Алифанов потерял из вида товарищей.

После нескольких атак была пробита лопасть винта его самолёта. Сам он ранен, но сумел дотянуть машину до расположения своего полка. Был ранен в голову и старший лейтенант Питолкин. Его повреждённый Ла-5 приземлился на полувыпущенные шасси на своём аэродроме. Перед выходом из боя он был свидетелем, как Кравченко сбил один Ме-109 и один FW-190. Кузнецов и Смирнов прикрывали комдива.

В 14 часов 45 минут начальник штаба 263-го авиаполка майор Мороз направил донесение в штаб корпуса, в котором сообщил, что не вернулся из боя генерал Кравченко, майор Кузнецов и старший лейтенант Смирнов.

К 15 часам было получено сообщение командира одной из стрелковых дивизий о том, что в 3 километрах от передовой, в районе расположения артиллерийского полка, покинув неуправляемый самолёт, погиб генерал Г. П. Кравченко… 

Иван Масловский: ну, Бог войны, давай без передышки!…

Масловский Иван Федорович — командир батареи 76-мм пушек 457-го стрелкового полка (129-я стрелковая дивизия, 3-я армия, 2-й Белорусский фронт), лейтенант. В детстве вместе с родителями переехал в нашу станицу Переясловскую, где окончил шесть классов. Работал счетоводом. Армейскую службу проходил в 1936-1938 годах.  В сентябре 1941 года был вновь призван в армию Брюховецким райвоенкоматом Краснодарского края. На фронте с апреля 1942 года.

…Слово «Березина» и сейчас во Франции произносится с придыханием. Оно оставило сильный отпечаток в общественном сознании французов. Его до сих пор употребляют, как метафору на полный провал или катастрофу. Ведь при форсировании этой водной преграды у деревни Студенка, армия Наполеона была окончательно разгромлена и ее остатки позорно бежали до самого Парижа.

Эту же реку, только ниже по течению у деревни Щатково, долго и с ужасом вспоминали фашисты, чудом уцелевшие под огнем наших батарей 76-мм пушек в момент стремительной переправы передовых частей Красной Армии в июне 1944 года. Огонь был испепеляющий и беспощадный. Закончился третий год войны, наступательный пыл врага был окончательно сломлен. Немцы держали оборону, стараясь во что бы то ни стало не допустить нас на свою территорию. Фашисты зло и безнадежно огрызались отчаянными контратаками.

В этих боях за освобождение Белоруссии особо отличился командир батареи Иван Масловский. 76-мм дивизионные пушки – главные артиллерийские орудия нашей победы. За годы войны Масловский научился виртуозно владеть этим грозным оружием. Он навесом по заданным координатам либо осколочно-фугасными снарядами, либо шрапнелью бил по наступающей пехоте. Умел быстро и эффективно накрыть огневые точки противника. А мог и прямой наводкой в считанные минуты сжечь «самоходки» и танки фашистов.

Но в этот день, 29 июня 1944 года, развернулся ожесточенный бой за расширение и удержание плацдарма на западном берегу реки Березина в районе деревни Щатково, что в Могилевской области. В ставке Верховного Главнокомандующего началась подготовка к Висло-Одерской наступательной операции советских войск на правом фланге советско-германского фронта. Лейтенант Масловский не знал стратегических замыслов командования. Он со своей батареей 76-мм пушек добросовестно делал каждодневную фронтовую работу. В этот раз Масловский отражал остервенелые и многочисленные атаки противника.

Основной ударной силой здесь были «самоходки» штурмгешютц. Эти САУ были опасны тем, что являлись прежде всего оружием сопровождения пехоты с дистанции около 300 метров, хотя их могли использовать и не по прямому назначению для решения срочных оперативных задач. Штурмгешютцы использовались в основном для огня прямой наводкой при подавлении пулеметов и других огневых точек противника.

Бой был отчаянный, как некая чудовищная артиллерийская дуэль. САУ били по батарее Масловского, а 76-е отвечали им прицельным и метким огнем. Командир лично подбил три штурмовых орудия штурмгешютц. Бронебойные снаряды разворотили чрева «самоходок», и сожгли их экипажи. Наступавшие бежали с поля боя. Но и наши потери были велики. В этом бою погиб наш переясловский герой.

 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 октября 1944 года за мужество, инициативу и умелое управление боевыми действиями подразделения в период форсирования Вислы лейтенанту Масловскому Ивану Федоровичу присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Он был похоронен на месте боя, в деревне Щатково, где установлен обелиск нашему Герою. В соседней деревне Сычково в мемориальном комплексе в честь воинов 1-го Белорусского фронта и партизан, установлен барельеф с портретом героя. На кургане Славы поставлена стела: «Герою Советского Союза Ивану Фёдоровичу Масловскому». Символический памятник-бюст Герою установлен в селе Данцевка Богучарского района Воронежской области, где он родился. Имя Ивана Масловского увековечено на Аллее героев города Богучар. В его честь названы улицы в городе Богучар и станице Переясловской.

Михаил Герасименко: битва за Днепр

Герасименко Михаил Корнеевич родился 3 октября 1922 года на хуторе Гарбузова Балка Брюховецкого района. В одиннадцать лет остался без отца и матери. Нетрудно догадаться, какая трагедия постигла семью. Это был тридцать третий год – время жуткой голодовки. Мальчишку воспитывал колхозный детдом.

Потом Миша обучился токарному делу, но поработать пришлось мало — началась война. Он ушел на фронт и стал участником Великой Отечественной войны с 1942 года.

Михаил Герасименко служил сначала в танковой бригаде, затем стал вторым помощником командира взвода (помкомвзвода) в 60-й гвардейской стрелковой дивизии. В октябре 1943 года дивизия в составе 12 армии Юго-Западного фронта (с 20 октября 1943 года — 3-го Украинского фронта), освободив город Павлоград, вышла к северо-восточной окраине Запорожья. После этого она стала Павлоградской.

В ноябре 1943 года полки 60-й гвардейской стрелковой дивизии уперлись в урез воды. Перед ними был Днепр, форсировать его предстояло в районе острова Хортица. Началась подготовка к переправе. Именно этой битве Александр Твардовский посвятил свои стихи:

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…

Кому память, кому слава,
Кому тёмная вода, —
Ни приметы, ни следа.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лёд,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошёл. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовы́м, железным тоном,
Точно крыша под ногой.

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу — будто не они,

Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все́ дружней и строже,
Как-то все́ тебе дороже
И родней, чем час назад.

Битва за Днепр стала величайшим сражением в мировой истории. С обеих сторон в ней приняло участие до 4 миллионов человек, а её фронт растянулся на 750 километров. В результате четырёхмесячной операции Левобережная Украина была почти полностью освобождена Красной Армией от нацистских захватчиков. В ходе операции значительные силы наших войск форсировали реку, создали несколько стратегических плацдармов на правом берегу реки, а также освободили город Киев.

Для всех воинов-кубанцев, и для нашего Михаила Герасименко, Хортица была знаковым историческим местом. Этот остров посреди Днепра — прародина кубанского казачества. Здесь жили, оттачивали свое ратное мастерство и готовились в боевые походы наши прадеды. Это и была Запорожская Сечь. Теперь остров-крепость предстояло освободить от врага правнукам лихих запорожцев.

24 октября дивизия двумя полками, с приданным 5-м отдельным штурмовым (штрафным) батальоном, провела десантирование на о. Хортица на южной и юго-восточной его оконечностях. 27 октября 185-й гвардейский стрелковый полк был отведён на левый берег Днепра, а 180-й, бывший в резерве, высажен на плацдарм на южной оконечности острова, удерживавшийся 178-м гвардейским стрелковым полком, где велись боевые действия до 12 ноября.

26 ноября пополненный 185-й гвардейский стрелковый полк скрытно высадился на правом берегу Днепра южнее о. Хортица, в районе Разумовки, захватил и расширил плацдарм. В этом десанте был и Михаил Герасименко. Гвардейцы бесшумно форсировали Днепр. С криком «Ура» десантники рванулись вперед. Сержант Герасименко первым ворвался в траншеи противника. В короткой рукопашной схватке бесстрашный помкомвзвода уничтожил штыком и прикладом четырех  гитлеровцев, подорвав гранатой один пулемет. Но дальнейшему продвижению вперед сильно мешали два ДЗОТа, из которых немцы вели массированный перекрестный пулеметный огонь и огонь из противотанковых ружей.

Михаилу Герасименко шел тогда всего двадцать второй год. Но это был уже опытный и бесстрашный боец. Он быстро оценил обстановку, и под шквальным огнем противника, вжимаясь, а где и врастая в землю, словно барс к добыче приблизился к ДЗОТу. Одна, вторая, а затем и третья гранаты полетели в амбразуры. Фашисты замолчали навсегда. А через несколько минут нашли свою погибель и гитлеровцы второго ДЗОТа. Продвижение штурмовых групп вперед на расширение плацдарма было полностью обеспечено.

За мужество и героизм, проявленные при форсировании Днепра, 10 воинов 185-го гвардейского полка были удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них и гвардии сержант Михаил Герасименко.

После войны Михаил Корнеевич вернулся на Кубань, в свой родной хутор Гарбузовая Балка. Долгое время был председателем исполкома сельского Совета, а потом заведующим фермой в колхозе «Заветы Ильича». Он умер 3 августа 1976 года. Похоронен на кладбище хутора Гарбузова Балка.

Федор Деркач: я вас не подведу, брюховчане….

Деркач Фёдор Григорьевич — командир батареи 1593-го ордена Ленина, ордена Красного Знамени и Богдана Хмельницкого истребительно-противотанкового артиллерийского полка 47-й армии Воронежского фронта, старший лейтенант.  Родился 4 сентября 1911 года в станице Брюховецкая ныне Брюховецкого района Краснодарского края в семье крестьянина. Русский. Образование неполное среднее. Работал в колхозе.  В Красной Армии в 1933-1935 годах и с 1938 года. Участник боев у озера Хасан в 1938 году. В боях Великой Отечественной войны с 1942 года. В 1942 году  окончил курсы усовершенствования командного состава (КУКС).

Сражался на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Принимал участие в освобождении Украины. Федор Деркач отличился в октябре 1943 года: у села Студенец Каневского района Черкасской области Украины. Осенняя распутица в сорок третьем, которая случилась тогда на Черкащине, не могла помешать нашему наступлению. Полугусеничные ЗИСы  тянули орудия артполка Деркача к главной водной преграде – Днепру, который сходу предстояло форсировать, захватить плацдарм на правом берегу, расширить его и закрепиться, обеспечивая переправу основных сил фронта. Артиллеристы миновали Лепляво, и вышли Днепру севернее Канева напротив Бобрицы и Студенца.

Времени на раздумье не было. Поэтому на правый берег пришлось перебираться под ураганным огнем врага на подручных средствах. Батарея Федора Деркача вместе со штурмовой группой первой захватила плацдарм и буквально вгрызлась в берег. Бой завязался жестокий. Федор Деркач с сотоварищи отразил многочисленные контратаки противника. Артиллеристы, нанеся врагу значительный урон в живой силе и технике, способствовали переправе других подразделений, удержанию и расширению плацдарма.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 октября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм, старшему лейтенанту Деркачу Федору Григорьевичу присвоено звание Героя Советского Союза.

Наш Герой пал в сражениях на Украине. В боях за освобождение Житомирской области он был тяжело ранен и умер 6 января 1944 года. Похоронен Федор Григорьевич Деркач в поселке Ружин Житомирской области Украины. Он был награжден орденом Ленина, орденом Александра Невского, орденом Красной Звезды. В станице Брюховецкой и в селе Большой Бейсуг есть улицы, которые носят имя Героя. 

***   ***   ***

 1-я страница районной газеты «Правда колхозника» с письмом Федора Деркача.

1-я страница районной газеты «Правда колхозника» с письмом к Федору Деркачу.

Глава третья

Народ и армия едины

В первые же дни войны Брюховецкий район внес свой первый, и самый дорогой, вклад в будущую победу – на фронт ушли лучшие сыны из наших станиц и хуторов. Дрались они, как рассказывалось выше, мужественно и смело, не щадя крови, и самой жизни в боях за свободу и независимость нашей Родины. Хозяйство в районе, как и во всей стране, было переведено на военные рельсы. Лозунг «Все для фронта! Все для Победы!» стал девизом в каждом колхозе, на каждом предприятии, в каждой семье.

Руководство района поддерживало постоянную связь с нашими солдатами, воюющими с ненавистным врагом. Здесь приведены снимки первых страниц районной газеты «Правда колхозника», где напечатаны письмо Героя Советского Союза Федора Деркача и ответ на него руководителей района. И такие примеры носили массовый характер. Миллионные кровные и невидимые нити связывали бойцов со своими родными в тылу. Эти антеевы связи делали нашу армию воистину непобедимой.

Выпуск медсестер при брюховецком Обществе Красного Креста в ноябре 1941 года.

В тылу – как на фронте

В самом начале войны в стране был издан указ об увеличении сети курсов медсестер и сандружинниц. Сроки обучения были сокращены до 5,5 месяца без отрыва от производства и до 2,5 – с отрывом. Началась активная кампания по привлечению на курсы: проводились беседы, выпускались плакаты: «Вступайте на курсы медсестер Красного Креста!». Вглядитесь, читатель, в это фото, в юные лица своих бабушек и прабабушек. Через несколько дней им пришлось под свинцовым дождем выносить раненых с поля боя, под бомбежками сопровождать санитарные эшелоны, под смертельным огнем оперировать и перевязывать во фронтовых госпиталях изувеченных солдат.

Надо отдать должное властям на местах, которые действовали решительно и оперативно в той отчаянной ситуации, в которой оказалась наша страна в самом начале войны. Главной задачей было сплотить народ, не дать людям впасть в отчаяние из-за потери близких. Особенно активно и страстно вела агитационную работу районная газета «Правда колхозника». Она публицистическим словом укрепляла в людях веру в победу над врагом, воспитывала ненависть к захватчикам. И это было особенно важно, потому что война уже в буквальном смысле стучалась в двери домов жителей района, и линия фронта проходила не только по дворам, но и по нашим душам, по нашим сердцам.

… Война уже полыхала на Кубани. Потерпев поражение под Москвой, гитлеровцы направили главные силы на юг страны – в низовья Волги и на Северный Кавказ. В связи с тем, что блицкриг позорно провалился, и война приняла затяжной характер, фашисты пытались лишить СССР кавказской нефти. Брюховецкий район начал готовиться к сопротивлению врагу, если гитлеровцы займут наши станицы и хутора. Одной из таких мер было создание партизанских отрядов, для ведения боевых действий на захваченных врагом территориях.

Фашистская Германия намертво увязла в войне с Россией (так немцы всегда именовали СССР). Все чаще в Берлине вспоминали пророчества Бисмарка. «Не воюйте с Россией, — предупреждал канцлер, — это ртуть. Ее ударишь, она рассыплется на брызги, но потом снова соберется воедино». И этот процесс боевой регенерации фашисты с ужасом наблюдали под Сталинградом и на Северном Кавказе. Здесь уже не было победного наступления вермахта. Война стала вязкой, позиционной и изнурительной. Той самой войной, которую всегда умела вести Россия еще со времен Наполеона.

Несмотря на то, что наступление фашистов значительно замедлилось, оно окончательно еще не захлебнулось. Все более становилось очевидным, что немцы придут на Кубань. В директивах к местным органам власти ставка Верховного Главнокомандования требовала готовить партизанские отряды для борьбы с врагом на оккупированных территориях. И такой отряд в нашем районе был создан. Его назвали «Шустрый».

А далее для нашего района наступил самый тяжелый период в Великой Отечественной войне. Полгода, с августа 1942-го по февраль 1943-го, мы были в оккупации.

Есть один яркий и неоспоримый факт глухого и молчаливого сопротивления жителей района фашистским оккупантам. За период оккупации не было ни одного случая сотрудничества наших земляков с немцами. Атмосфера вражды и ненависти со всех сторон окружала захватчиков. И они собственной шкурой чувствовали это, призывали жителей к сотрудничеству, соблазняя продовольственными пайками. Но пухнущие от голода люди не покупались на подачки. Они ждали своих, они верили, что наши в район непременно вернутся. Тем и жили эти черные и мрачные полгода зловещей оккупации.

Говорить о том, что на территории Брюховецкого района была развернута активная партизанская деятельность, будет неверно. Поэтому наш партизанский отряд в полсотни человек являлся фактически подразделением народного ополчения. Им командовал директор МТС Михаил Осыка, а заместителем командира по разведке был начальник районного НКВД Лев Бобков. Они оба погибли во время бомбежки около станицы Славянской, когда отряд передислоцировался в южную часть лесогорной полосы Абинского и Северского районов. Здесь, собственно, и была основная база отряда.

Партизаны на переходе к боевым позициям.

Как свидетельствуют архивные документы, «Шустрый» большую часть времени располагался в тылу 339-й стрелковой дивизии. Здесь же говорится о многих совместных операциях ополченцев и регулярных войск. Например, в конце августа бойцы «Шустрого» организовали засаду на пути движения вражеского подразделения, уничтожили несколько солдат, и захватили ручной пулемет и винтовки. После освобождения района бойцы «Шустрого» сдали оружие и вернулись в Брюховецкую. Через несколько дней многие из них были мобилизованы и ушли на фронт в составе 242-й горнострелковой дивизии 9-й армии, освобождавшей район.

На территории Брюховецкого района действовал еще один отряд партизан под названием «Степной», который был сформирован в Каневской. Он базировался в Челбасском лесничестве и своими активными боевыми действиями держал оккупантов в постоянном напряжении. Партизаны поддерживали постоянную связь с жителями Переясловской, Свободного и Нового Села. В Новом Селе, как подчеркивал в одной из своих публикаций краевед Александр Шеремет, в период оккупации Ефросинья Григорьевна Купро и Анна Евтеевна Ткач, солдатки, матери, имеющие детей, внесли свой вклад в освобождение села от немецко-фашистских захватчиков. Они дома пекли хлеб для партизан отряда «Степной» и отправляли его в Челбасское лесничество.

А связной у партизан со станицей Переясловской была совсем юная девчонка Наталья Кузьменко. Наташа была дочерью из многодетной семьи переясловского кузнеца Федора Ивановича и Агафьи Ивановны Кузьменко. Родители хорошо понимали, какой смертельной опасности подвергается не только их дочь, но и вся семья. За связь с партизанами фашисты не щадили никого, уничтожая целые семьи с грудными детьми.

Наташу судьба хранила. После войны она вышла замуж за лихого молодого фротовика-орденоносца Леонида Кучерявского. Кто не знает, скажу, что Наталья Федоровна Кучерявская была родной бабушкой Олега Федоровича Кучерявского, начальника отдела МВД по Брюховецкому району, и матерью экс-главы Брюховецкой Николая Леонидовича Кучерявского. Бабушка Наташа до самой смерти была очень скромным человеком, поэтому очень немногие знали о ее героической партизанской миссии во время войны.

Глава четвертая

Здесь раньше вставала земля на дыбы…..

Начало 1943-го года стало счастливым для жителей нашего района. Весна уже была не за горами, когда стало ясно, что дни оккупантов на территории района сочтены. Фашисту уже ломали хребет в Сталинградском котле, армия Паулюса, окончательно окоченевшая в окружении, сдалась. Ее оборванные и голодные толпы неприкаянно бродили по приволжским степям. Воздушный мост, обещанный Герингом окруженной армии, сгорел в донском небе. Господство в воздухе уже перешло к советской авиации.

Ставка ВГК в самом начале 1943 года планировала повторить Сталинградский котел теперь уже на Кубани. Для этого на базе Северной группы войск Закавказского фронта был создан Северо-Кавказский фронт 2-го формирования. Первоначально в него вошли: 9,37,44,58-я армии и 4-я воздушная армия. До 4 февраля войска фронта участвовали в Северо-Кавказской операции Красной Армии, а с 9 февраля – в Краснодарской операции. Командующим фронтом был назначен генерал-полковник И.И. Масленников, членом Военного совета — генерал-майор А.Я. Фоминых, начальником штаба – генерал-майор А.А. Забалуев.

Членами Военных советов армий, фронтов и флотов в советских вооруженных силах были высшие политические начальники, представители ЦК ВКП(б) в войсках. В состав военных советов они входили автоматически, уже в силу названия своей должности.

Нашим наступающим войскам в основном противостояли части 17-й немецкой армии в составе семнадцати пехотных, по одной танковой и моторизованной и двух кавалерийских дивизий. Держали оборону и румынские части – армейский корпус из 3-ей румынской армии.

Солнце всходит на востоке

Вновь созданный фронт наступал по трем направлениям: к Ростову, к Азовскому морю на Ейск и на Краснодар. К началу февраля 1943 года бойцы и командиры фронта выполнили поставленную перед ними ставкой ВГК задачу и отрезали противнику отходы к Ростову. В соответствии с директивой ставки, командующий Северокавказским фронтом разработал план наступательной операции, по которому главный удар наносился на правом крыле фронта 58-й и 9-й армиями с рубежа Бриньковская-Брюховецкая в общем направлении на Славянскую и Варениковскую. 1 февраля дивизии этих армий начали освобождение Брюховецкого района.

Здесь необходимо подчеркнуть, что дивизия – это основное тактическое соединение в вооруженных силах многих государств, в том числе и в нашей Красной Армии во время Великой Отечественной войны. В зависимости от принадлежности дивизия может вести боевые действия в составе корпуса, армии, фронта, флота и других формирований, а также в самостоятельном порядке. В среднем стрелковая дивизия насчитывала около 10 – 13 тысяч штыков.

С началом февраля войска 9-й армии наступали по территории нашего района с востока, вдоль реки Бейсуг. Естественно, первым было освобождено от захватчиков Новое Село. Сразу надо заметить, что во всей восточной части района у врага не было укрепленных позиций, и особо воевать они здесь не собирались. Поэтому, как только разведка «гансов» зафиксировала движущиеся большие силы русских, немцы поспешно стали отходить в строну станицы Челбасской. И части 9-го стрелкового корпуса 9-й бригады, словно живительная влага, стали растекаться по близлежащим хуторам – Русская Балка,  Пролетарский, Днепровский…. 1 февраля Новое Село и окружающие его хутора были полностью освобождены.

На очереди была станица Батуринская и более десятка хуторов, которые ныне образуют село Большой Бейсуг. И здесь гитлеровцы не стали оказывать сопротивление. Они развернулись и двинулись к райцентру, где уже успели создать мало-мальски пригодные для обороны сооружения. Но и при освобождении Батуринской были жертвы, о чем свидетельствуют обелиски, памятники и братские могилы, за которыми сегодня бережно ухаживают благодарные станичники.

В восточной части района самые ожесточенные бои шли в районе нынешнего села Свободное, которое тогда состояло из нескольких хуторов. Особенно ожесточенные схватки были у Русской Балки и Днепровского. Фашисты бросили против наступающих советских войск танки и бронеавтомобили. Много наших бойцов полегло в тех боях, но остановить бесстрашных освободителей было уже невозможно. Они неудержимо  двигались на запад, сминая оборону оккупантов.

Судя по многим источникам, немецкое командование не собиралось оказывать особого сопротивления нашим войскам в районе Переясловской. Фашисты решили использовать реку Бейсуг в качестве естественного укрепления и остановить продвижение советских войск перед Брюховецкой. Однако немцы не спешили уходить из Переясловской. Они разместили на курганах вокруг станицы танки и артиллерию. А в самой станице на колокольне церкви установили наблюдательный пункт с пулеметом.

Но это была уже не та преграда, которая могла остановить наши войска. Поэтому утром 5 февраля 1943 года подразделения 256-й бригады 9-й армии предприняли атаку с целью освобождения Переясловской. После этого противник понял, что  ему не удержать станицу и отступил на Брюховецкую, взорвав все четыре моста.

Битва за освобождение райцентра началась на прилегавших к Брюховецкой хуторах — Красная Поляна, Красная Нива, Победа и Кавказский.  Эти хутора освобождали также воины 9-й армии Северо-Кавказского фронта. Бои здесь были недолгими. Красная Армия вышвырнули отсюда немцев с 8 на 9 февраля, а хутор Кавказский был освобожден от румынских войск 10 февраля 1943 года.

Попытки освобождения Брюховецкой нашими войсками предпринимались уже с 5 февраля 1943 года. Однако красноармейцы встретили здесь упорное сопротивление немцев. Вокруг станицы были созданы укрепления по левому берегу реки Бейсуг. Из крайних домов фашисты выгнали всех жителей. На реке стоял лед. Но двигаться по нему под ураганным огнем было невозможно. Ведь берега реки были чистыми от камыша, так как жители его весь выкосили на отопление своих домов.

Для освобождения Брюховецкой на помощь 9-й армии были перенаправлены отдельные части 58-й армии, приняты меры к подтягиванию и концентрации наших подразделений, пополнению их людскими ресурсами и боеприпасами. Так, 43-й бригаде 58-й армии по прибытию ее в станицу Каневскую была изменена боевая задача и она направлена через станицу Придорожную и далее к западной части станицы Переясловской и хутора Сады. Ей ставилась задача наступать вдоль железной дороги и овладеть Брюховецкой с запада. Однако неоднократные атаки с 5 по 9 февраля были остановлены немецко-фашистскими войсками.  Железнодорожный мост был взорван, на курганах немцы установили крупнокалиберные пулеметы, вели обстрел из орудий и танков.

К 10 февраля наши войска завершили подготовку к освобождению райцентра. В Переясловскую из 58-й армии перебросили  271-й дивизион 49-го гвардейского минометного полка. Это были легендарные «Катюши». Одним из взводов 271-го дивизиона командовал техник-лейтенант Ефим Корнилов. Он умер от ран под Берлином, за пять дней до Победы, 4 мая 1945 года.

Запомните, брюховчане, портрет и имя Героя Ефима Корнилова! Это он с ювелирной точностью применил свои реактивные минометы под Брюховецкой, не допустив больших разрушений жилых домов. «Катюши» применялись в основном для стрельбы по площадям. Прицельный огонь по одиночным целям не велся. Но за годы войны минометчики обучились и снайперскому мастерству. Тут было еще одно обстоятельство. В рядах наступающих войск было много уроженцев Брюховецкой. Они молили «Бога войны» не рушить их дома. И комвзвода минометчиков стрелял очень аккуратно. Первыми снарядами он срезал пулеметное гнездо на пожарной каланче в центре Брюховецкой (ул. Красная), а затем прошелся по немецко-румынским укреплениям на берегу Бейсуга.

Обстрел немецких позиций велся как со стороны Переясловской, так и со стороны Красной Нивы. «Катюши» дали всего три залпа. По свидетельствам жителей весь берег и лед на реке Бейсуг горел. Снаряды разорвались и с северной стороны старого здания техникума и в других местах станицы. Первыми стали отступать румыны, затем и немцы. Из парка ушли 60 танков, от пенькозавода утащили орудия.

Разведка наших войск уже подходила к окраинам Брюховецкой. И тут случилась трагедия, которая навсегда вписалась огненной строкой в историю Брюховецкой. Геройски погибли дети – учащиеся 3-ей школы Виталий и Елена Голубятниковы. Они увидели в сарае немецкую засаду, которую оставили фашисты для прикрытия отхода своих войск. Дети, не раздумывая, бросились бежать прямо по открытой улице, чтобы предупредить наших солдат, и были скошены автоматным огнем.

Убийц расстреляли немедленно, жестоко и беспощадно, прямо там, в сарае. Как бешенных собак. А Елена и Виталий Голубятниковы стали для  жителей Брюховецкой символом юношеского мужества и храбрости. На этом подвиге воспиталось не одно поколение юных брюховчан….

Война оставила Брюховецкую залечивать раны, и покатилась на запад. Войска 9-й армии  преследовали немцев и румын в  направлении Новоджерелиевской.  Туда же стягивались и основные силы 58-й армии. Ее 417-я стрелковая и 89-я армянская дивизии уже вели здесь жесточайшие бои и несли страшные потери.

А нынче гранитные плиты…..

На дороге между Брюховецкой и Новоджерелиевской, километрах в трех от последней возведен мемориальный комплекс в память о самоотверженном подвиге солдат и офицеров 89-й армянской дивизии. Комплекс выполнен в стиле древнеармянских традиций. На небольшом пятачке у дороги стоят две черные гранитные стелы, а посредине магический крест – хачкар. Памятник вызывает душевный трепет, от него веет вечностью и таинством нашего бытия. Мы живем и сражаемся, чтобы даже своей смертью продолжить и утвердить жизнь.

Хачкар – это вид армянских архитектурных памятников и святынь, представляющий собой каменную стелу с резным изображением креста. Слово хачкар образовано из армянских корней «хач» — «крест», и «кар» — «камень».  Более 1000 таких памятников находятся в Армении. А один из них теперь в Новоджерелиевской. Он стал гранитной плитой на братской могиле павших здесь бойцов 390-го стрелкового полка 89-й стрелковой армянской Таманской орденов Красного знамени, Кутузова 2-й степени, Красной звезды дивизии. На правой стеле начертано, что это место именуется «Солдатское поле».

Вот здесь, на месте кровавой трагедии, особенно глубоко понятна песня Владимира Высоцкого:

Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче гранитные плиты.

Здесь нет ни одной персональной судьбы.

Все судьбы в единую слиты.

 

Автор этих строк приехал на армянский мемориал вместе с женой, Татьяной Ивановной, – вдвоем легче справляться с эмоциями, которые неизменно нахлынут на тебя, если знаешь хронику этого кровавого боя. Вот так же, в промозглом феврале, 77 лет назад 89-я армянская дивизия спешила на помощь своим товарищам из 417-й дивизии, окруженной немцами в Новоджерелиевской. «Солдатское поле» и тогда было абсолютно ровным и пустынным. Ни кургана тебе в защиту, ни балки. Не было даже вот этой голой лесополосы, которая видна справа на снимке. Поле только никто не вспахал. Оккупация. Снег и мороз леденили тогда тела и души наших бойцов.

- Как же они могли здесь стоять с винтовками против танков? – тихо, толи спросила, толи сказала сама себе жена. – Ни кочки, ни бугорка нет, чтобы укрыться и бой вести….

- Да вот так и стояли, пока не легли под гусеницы, — печально ответил я, — на пути ко Дню Победы были и такие горькие версты….. Этот день мы приближали, как могли. На их долю выпала вот такая злая и жестокая стезя…. И приняли они смерть лютую и несправедливую, опять же во имя Победы….

Боевые действия, которые разворачивались в западной части нашего района, стали всего лишь малой составляющей общей стратегической операции, задуманной Ставкой ВГК. В начале февраля 1943 года 417-я дивизия выводится на левом фланге ударной 58 Армии в составе Северокавказского фронта (на стыке с 9-й армией) для проведения Краснодарской операции. Задача операции — повторить Сталинградский котел на Кубани. 58 армия должна была прорваться по плавням от станицы Брюховецкой к Новороссийску и захлопнуть котел.
Забегая вперед, скажу, что командование Красной Армии эти планы полностью реализовало. Огромная группировка немцев и румын была заблокирована на Таманском полуострове по линии между Новороссийском и Темрюком, гитлеровцев прижали к урезу воды Черного и Азовского морей. Фашисты, оправдывая свое тяжкое положение, назвали рубежи своей обороны неприступной «Голубой линией», которую якобы невозможно прорвать. Наши ее разорвали в клочья. Но  это будет потом. А пока шли ожесточенные бои в нашем районе.

Архивные документы говорят о том, что для выхода в исходное положение к наступлению отдельным соединениям 58-й армии необходимо было совершить 75—120-километровый марш в трудных условиях бездорожья, холода и распутицы. Между тем командование Северо-Кавказского фронта торопилось с наступлением и начало его 9 февраля, не ожидая полного сосредоточения войск в исходных районах. Артиллерия усиления и даже часть войсковой артиллерии отстали на 80—100 км. В результате этого 58-я и 9-я армии, наносившие главный удар, в течение двух дней не смогли прорвать вражескую оборону.

Войскам Северо-Кавказского фронта противостояла мощная 17-я немецкая армия в составе двадцати одной дивизии (семнадцать пехотных, одна танковая, одна моторизованная и две кавалерийские). Обладая достаточным количеством автотранспорта и имея в своем тылу много хороших дорог, войска противника не испытывали затруднений со снабжением, которое осуществлялось подвозом из Крыма.

Противник отводил на Краснодар и Таманский полуостров свои войска в составе 3-й и 13-й танковых и 111-й пехотной дивизий. Отвод войск проводился под прикрытием подвижных арьергардов. Его авиация (группы по 3-4 самолета)  бомбила наши части на марше и в населенных пунктах. В ходе отдельных, кратковременных боев с немецкими подвижными арьергардами части армии освобождали населенные пункты в период с 1 по 5 февраля 1943 года и к 6 февраля начали сосредоточение на рубеже реки Бейсуг для последующего наступления.

Чудовищное и кровавое месиво бурлило черным февралем 1943 года на западе района. Гиблая и глухая, озаряемая только огнем взрывов, морозная ночь. Кто на кого наступает, где фронт, а где тыл порой и понять невозможно. Трудно даже сказать, какое подразделение 58-й армии освободило тот или иной населенный пункт. Выбив из него немцев,  наши бойцы уходили дальше. А с другой стороны в хутор опять входила какая-то недобитая бродячая банда фашистов. И новому подразделению 58-й армии зачастую вновь приходилось вести бои за ранее освобожденный  населенный пункт. И, казалось, этой карусели никогда не будет конца.

Чудовищный Молох кровавой войны требовал тысячи новых и новых жертв, сжигая их в своем огненном вихре. Тех, кто затеял это жуткое жертвоприношение, ждала неминуемая кара. Потом в Нюрнберге восторжествует библейская заповедь: «кто…даст из детей своих Молоху, тот да будет предан смерти, народ земли да побьет его камнями». Но это будет потом, а пока на западе района шел кровавый бой.

Жуткий пример приводит в одной из своих публикаций наш краевед Александр Шеремет. Жуткий для сегодняшнего дня и рядовой для того беспощадного времени. «На въезде в хутор Гарбузовая Балка со стороны хутора Рогачи  имеется одиночная могила неизвестного бойца. Своего погибшего сына на лафете пушки из Рогачей привез отец и попросил хуторян похоронить в огороде. Обещал, что если будет жив, то приедет». Но старик так и не приехал. У него не хватило сил даже произвести христианский обряд над телом своего ребенка. Поэтому фамилия воина, сегодня забыта. А сколько их таких безымянных могил?! ….

Командование 58-й армии, получив от командира 417-й дивизии полковника И. Шевченко  сообщение о том, что его часть держит круговую оборону в станице Новоджерелиевской, вынуждено было в экстренном порядке направить им на помощь 89-ю Армянскую стрелковую дивизию. 417-я не должна была останавливаться, ей предписывалось  стремительным броском двигаться на Роговскую, и далее к морю, чтобы захлопнуть Краснодарский котел.

Армянская дивизия в хутор Гарбузовая Балка прибыла к 16 часам 8 февраля 1943 года. Местное население предупредило командование части, что немцы отошли из хутора перед их приходом. Личный состав дивизии, отдохнув и получив боевые задачи, выдвинулся по направлению к хутору Поды и станице Новоджерелиевской.

Реквием по Армянской дивизии

Картина того наступления была более чем тяжелая. Беспросветная февральская ночь. Лютый ветер, снег и мороз. Армянская дивизия — стрелковая, а потому и пешая. Обозы и артиллерия отстали, поддержки танками нет. Связи с соседями вообще никакой. Все движение — в непроглядную стылую мглу. А с немецкой стороны стояли части танкового корпуса. Они отошли от Новоджерелиевской, построились для атаки и встретили Армянскую дивизию в поле, которое сегодня называется Солдатским.

Все складывалось как поэме Роберта Рождественского «210 шагов», которую я уже цитировал выше.

«Танки!»

И сразу истошное:

                  «К бою-у!..»

Так они встретились:

Он

и Война…

…Воздух наполнился громом,

                             гуденьем.

Мир был изломан,

был искажён…

Это

    казалось ошибкой,

                      виденьем,

странным,

          чудовищным миражом…

Только виденье

не проходило:

следом за танками

                  у моста

пыльные парни

              в серых мундирах

шли

и стреляли от живота!..

Дыбились шпалы!

Насыпь качалась!

Кроме пожара,

Не видно ни зги!

Будто бы это планета

                     кончалась

там,

где сейчас наступали

                     враги!

 На баннере мемориала под Новоджерелиевской начертано:

«На этом месте 10 февраля 1943 года в неравном бою погибли более 1,5 тысяч воинов 89 стрелковой Армянской Таманской орденов Красного Знамени, Кутузова II степени, Красной Звезды дивизии, 390 стрелкового полка, проявив в этом сражении стойкость и массовый героизм!

Командир 89 стрелковой дивизии — полковник Василян Арташес Авакович.

Командир  390 стрелкового полка майор Исаханян Гарегин Арутюнович.»

На пятачке пять на пять километров 390-й стрелковый полк 89-й Армянской дивизии давили танками и расстреливали в упор. Все отчаянные попытки комдива Василяна и комполка Исханяна дать отпор врагу не имели успеха. Слишком неравны были силы. Эти два офицера приняли лютую смерть вместе со своими солдатами.

…. Мы стоим с женой у мемориала Армянской дивизии. Дует пронизывающий зимний ветер, как траур чернеет вспаханное Солдатское поле, и как траурная лента, окаймляет его тоже черная лесополоса.

Здесь полегли совсем юные бойцы, армянские мальчишки. Наверное, и к этим парням-героям относятся строки великого поэта, сказанные в поэме о таком же русском мальчишке-лейтенанте:

Встал

и пошёл на врага,

                  как вслепую.

(Сразу же сделалась влажной

                            спина).

Встал лейтенант!..

И наткнулся

            на пулю.

Большую и твёрдую,

как стена…

Вздрогнул он,

              будто от зимнего ветра.

Падал он медленно,

                   как нараспев.

Падал он долго…

Упал он

        мгновенно.

Он даже выстрелить

не успел!

И для него наступила

                     сплошная

и бесконечная тишина…

Чем этот бой завершился –

не знаю.

Знаю,

      чем кончилась

                    эта война!..

Ждёт он меня

за чертой неизбежной.

Он мне мерещится

                 ночью и днём –

худенький мальчик,

всего-то успевший

встать

       под огнём

и шагнуть

          под огнём!

Две фатальные несправедливости постигли 89-ю Армянскую дивизию. Первая – это как в перефразированной песне Высоцкого:

«За что им эта злая, нелепая стезя?

Не то чтобы не знаю, рассказывать нельзя».

То был военный рок для 89-й, когда военачальники жертвуют подразделениями и даже частями, чтобы сохранить темпы стратегического наступления. Здесь все ясно – на войне, как на войне. Армянскую дивизию в буквальном смысле бросили под танки, чтобы 417-я смогла выполнять стратегическую задачу по закрытию Краснодарского котла.

Я часто вспоминаю главную истину жертвенной необходимости в бою, на которую имеет право командир. Ее нам, курсантам военного училища, преподал комбат подполковник Семен Ильчаков, бывший на войне комбатом штрафников. Летом 68-го года мы проходили практику в Малиновских лагерях под Харьковом в должностях командиров пехотных взводов. Мы долбили окопы в твердой, как гранит, земле. Жара дикая. Курсанты, конечно, отлынивали и сачковали. Ильчаков посмотрел на наши «инженерные» творения и заметил:

- В таких окопах в бою вам, братцы, труба будет, — сказал комбат и через паузу продолжил, — Вот я прикажу тебе залезть в этот окоп и вести бой. Ты мне скажешь, что тебя ведь там убьют. Я знаю, что тебя там убьют. Но если ты не займешь в окопе оборону, то я тебя сам пристрелю….

И это была одна из главных форм партийно-политической работы того времени. Не счесть тех случаев, когда командирам приходилось принимать решение о сакральных жертвах. Таковы законы войны. Но командование 58-й армии, в которую входила Армянская дивизия, видимо, не ожидало таких больших жертв под Новоджерелиевской. Скорее всего, здесь испугались за свои головы из-за потери темпов наступления армии и, как следствие, возможного срыва стратегической задумки по Краснодарскому котлу. Поэтому свои просчеты (отсутствие артиллерийской и танковой поддержки наступающих) быстро были свалены на головы погибших командиров 89-й дивизии. Дескать, «мертвые сраму не имут».

Автор просто не имеет морального права приводить здесь текст постановления военного совета 58-й армии по поводу больших потерь Армянской дивизии под Новоджерелиевской. Постановление звучит цинично и оскорбительно перед памятью павших героев 89-й. И это вторая фатальная несправедливость по отношению к погибшим армянам. Прикрывая себя, командующий армией и член военного совета обвинили полковника Арташеса Василяна и майора Гарегина Исаханяна во всех смертных грехах, начиная от демаскировки подразделений из-за разведения костров для обогрева, и кончая неумением организовать отпор противнику. И мало-мальски  внимательный аналитик, изучающий это постановление военного совета, может прийти к выводу, что руководство 58-й армии в данной ситуации выступало в роли ночного сторожа, наблюдая за происходящим, как бы, со стороны.

Хуже всего было то, что постановление военного совета 58-й армии в последующие годы стало основанием для целой группы авторов, изучающих эту тему, для обвинения командования Армянской дивизии в халатности и беспечности, что и привело к роковым потерям. Дескать, сами во всем виноваты. А гибель людей была напрасной и бесполезной.

Ну полезной гибель людей не бывает никогда. Это, во-первых. А, во-вторых, немцы вынуждены были снять танки и основные подразделения с осады Новоджерелиевской, и направить их против Армянской дивизии. Если бы этого не случилось, то фашистские танки начали бы штурм станицы, и своим артиллерийским огнем сравняли бы ее с землей. Армяне фактически своей кровью спасли Новоджерелиевскую.

Это фото бойцов Армянской дивизии. Вглядитесь в лица этих честных и мужественных людей, гимнастерки которых украшены боевыми наградами. Они до конца выполнили свой воинский долг. Вечная им слава, и вечная память.

А счет шел тогда на часы. Пока немцы вели бой с Армянской дивизией, со стороны Брюховецкой к Новоджерелиевской уже стремительным маршем выдвигались авангардные части 9-й армии, освободившие к тому времени райцентр. Их марш был настолько мощным, что фашисты начали в спешном порядке отступать на Роговскую, Славянскую и потом прямиком на Таманский полуостров, укрываясь за «Голубой линией» своей обороны.

…. В Новоджерелиевской знают и помнят подвиг Армянской дивизии. В далеком сорок третьем станичники буквально по крохам собирали по Солдатскому полю останки солдат и офицеров 89-й дивизии. Выражение по крохам – не преувеличение автора. Тут танки постарались. Останки бойцов свезли в Новоджерелиевскую и похоронили в центре станицы.  Установлены имена 327-ми человек, а фамилии 1062-х солдат, лежащих в братской могиле, до сего дня неизвестны.

Безымянные могилы — это еще одна несправедливость по отношению к памяти павших. Можно ли здесь что-то сделать? Можно. И это делается у нас в стране с 1945 года. В Новоджерелиевской, например, этой очень кропотливой работой занимаются скромные женщины – директор местного музея Елена Дмитриевна Волошина и специалист сельской администрации Людмила Николаевна Танкова. Они очень помогли  автору в сборе архивных материалов для данной книги.

А глава Новоджерелиевской сельской администрации Ольга Викторовна Ткаченко, эта очень энергичная и обаятельная женщина, стала одним из инициаторов создания мемориала 89-й дивизии и водружении на Солдатском поле хачкара.

По самым скромным подсчетам в боях за освобождение нашего Брюховецкого района полегло 2300 солдат и офицеров Красной Армии. Помните всегда об этом, земляки!

На территории района благодарные жители установили 23 памятника освободителям, в станицах и на хуторах ухаживают за 171 захоронением.

Глава пятая

Судьбы солдатские и могилы братские

Тяжелы и до боли суровы на войне судьбы солдатские. В подтверждение тому автор предлагает вам, читатель, вспомнить боевой путь 242-й горнострелковой дивизии, воевавшей большую часть времени в составе  56-й армии, ставшей впоследствии Приморской армией. Героическая история этой воинской части тем важна для Брюховецкого района, что в ней служили и воевали многие наши земляки из второй  волны большого призыва новобранцев в действующую армию.

Первая волна призыва была, естественно, летом 1941 года. Тогда новобранцы с учетом воинских специальностей направлялись в разные части и подразделения. А вторая волна призыва прошла сразу после освобождения района от фашистских захватчиков, то есть весной 1943 года. Были мобилизованы бывшие партизаны, лица, с профессий которых сняли «броню», подросшие до призывного возраста юноши и другие.

242-я горнострелковая — наша дивизия

Большинство из них попали служить в 242-ю горнострелковую дивизию, а конкретно в 897 горнострелковый полк. В его рядах воевали брюховчане Семен Кулик, Владимир Попов, Семен Беда, Владимир Ищенко, Семен Рубан … Это только те бойцы, имена которых удалось установить автору. Дивизия входила в 3-й горнострелковый корпус, а он, соответственно, а 56-ю армию. Напомню ее боевой путь в ходе и после Краснодарской операции, где уже принимали участие солдаты Брюховецкого района.

В Краснодарской операции 1943 года войска 56-й армии наступали южнее реки Кубань в направлении станицы Крымская. Преодолев ожесточённое сопротивление противника, к 11 марта части армии вышли к заранее подготовленному рубежу обороны немецких войск. Попытка прорыва успеха не имела. В сентябре-октябре армия участвовала в Нороссийско-Таманской операции. В ходе упорных боев была прорвана оборона противника на «Голубой линии», а затем преодолены еще пять сильно укрепленных промежуточных оборонительных рубежей. 9 октября во взаимодействии с другими войсками Северо-Кавказского фронта был освобожден Таманский полуостров.

В ноябре армия принимала участие в Керченско-Эльтигенской десантной операции, в ходе которой ее первый десантный эшелон в ночь на 3 ноября силами Азовской военной флотилии был высажен на восточное побережье Керченского полуострова. В последующем, после высадки других десантных эшелонов, соединения армии успешно вели наступательные бои по захвату плацдарма, заняли Аджимушкая, к исходу 11 ноября подошли к Булганаку и северо-восточным окраинам Керчи. Встретив ожесточённое сопротивление резервных частей противника на заранее подготовленных позициях, после неоднократных попыток развить наступление 56-я армия перешла к обороне.

20 ноября 1943 года на базе 56-й армии была сформирована Отдельная Приморская армия. Все это время в рядах 897-го горнострелкового полка 242-й дивизии этой армии сражались брюховчане. Именно здесь посланцы нашего района вложили свой героический вклад в Великую Победу. Об их судьбах мы и поговорим ниже.

***   ***   ***

Не могу сказать, кому первому пришла на ум фраза «Забытый полк». Произнесли ее толи по глупости, толи по злому умыслу, дабы принизить и оскорбить народную память о той страшной и чудовищной войне. Дескать, забыли мы имена павших героев, стер их рутинный быт из нашей памяти. Об этих вражьих (по-иному не назову) происках ниже будет отдельный разговор. Дикая и наглая ложь вся эта история с якобы «забытым полком». Мы помним и бережно храним в глубинах своих душ все имена наших героических предков. Поименно и пофамильно. Ибо они жили и сейчас живут в наших семьях.

Собирая материал для этой книги, автор общался с десятками, если ни сотнями людей, в семьях которых есть архивные документы о солдатах той войны. И собеседники подробно, в мельчайших деталях и с величайшей гордостью рассказывали о своих фронтовиках. Они не то что просто помнят о своих погибших солдатах, они вместе с ними живут.

И вот уже 75 лет десятки тысяч людей нашей страны ищут могилы своих погибших дедов и прадедов, которые пока не имеют адреса захоронений. Поиски эти ведутся настойчиво, скрупулезно, а порой отчаянно и даже неистово. Ниже я приведу несколько хватающих за душу историй, связанных с таким поиском, который вели и ведут жители нашего района.

Федя с наганом

Автор этих строк начинал свою офицерскую службу, после окончания военного авиаучилища, на Черноморском флоте, в 78-ом Отдельном корабельном противолодочном вертолетном полку. После нескольких лет боевой службы на вертолетоносцах в Средиземном море, Атлантическом и Северном Ледовитом океанах, ушел в военную журналистику. Долгое время служил в должности начальника отдела пропаганды центральной военной газеты флота «Флаг Родины». Вот здесь мне довелось в полной мере заниматься флотскими ветеранами, историей двух оборон Севастополя и освобождения Города-Героя в 1944 году.

Эта преамбула приведена здесь для того, чтобы понятнее рассказать историю «Феди с наганом». Служа на флоте, связь со своей малой родиной я никогда не терял и хорошо знал руководителей большинства хозяйств района. И вот однажды мне пришло письмо из хозяйства Лебяжье-Чепигинское от Анны Степановны Лысенко. В отчестве возможна неточность. Столько времени прошло. Хозяйство я называю потому, что Анна Степановна представилась мне его работницей и обращалась по рекомендации тогдашнего директора Виктора Семеновича Лагутина.

А суть просьбы была такова. Анна Степановна просила меня помочь ей найти в Севастополе могилу ее брата Федора Степановича Лысенко, который погиб при обороне города летом 1942 года. Так было написано в похоронке. Кроме фамилии и примерной даты гибели воина в письме Анны Степановны ничего не сообщалось. Была, правда, одна деталь. Сестра героя-черноморца написала, что недавно она прочитала книгу Леонида Соболева, где был напечатан цикл рассказов «Морская душа». Среди них был и рассказ «Федя с наганом». Анна Степановна была уверена, что это написано о ее брате – Федоре Степановиче Лысенко.

Можно было ответить Анне Степановне, что герой Соболева, черноморец Федя, погибший при обороне Севастополя, был образом собирательным. Но это с одной стороны. А с другой. Почти все авторы-фронтовики, писали свои произведения с конкретных и реальных героев. Взять знаменитую «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого.   К тому же уверенность сестры защитника Севастополя была настолько велика и непоколебима, что разубеждать ее было даже кощунственно, и язык попросту не поворачивался. Однако прочитайте этот короткий рассказ Леонида Соболева, чтобы самим делать выводы.

«В раскаленные дни штурма Севастополя из города приходили на фронт
подкрепления. Краснофлотцы из порта и базы, юные добровольцы и пожилые
рабочие, выздоровевшие (или сделавшие вид, что выздоровели) раненые — все,
кто мог драться, вскакивали на грузовики и, промчавшись по горной дороге под
тяжкими разрывами снарядов, прыгали в окопы.
В тот день в Третьем морском полку потеряли счет фашистским атакам.
После пятой или шестой моряки сами кинулись в контратаку на высоту, откуда немцы били по полку фланговым огнем. В одной из траншей, поворачивая против
фашистов их же замолкший и оставленный здесь пулемет, краснофлотцы нашли
возле него тело советского бойца.
Он был в каске, в защитной гимнастерке. Но когда в поисках документов
расстегнули ворот — под ним увидели знакомые сине-белые полоски флотской
тельняшки. И молча сняли моряки бескозырки, обводя глазами место неравного
боя.
Кругом валялись трупы фашистов — весь пулеметный расчет и те, кто,
видимо, подбежал сюда на выручку. В груди унтер-офицера торчал немецкий
штык. Откинутой рукой погибший моряк сжимал немецкую гранату. Вражеский
автомат, все пули которого были выпущены в фашистов, лежал рядом. За пояс
был заткнут пустой наган, аккуратно прикрепленный к кобуре ремешком.
И тогда кто-то негромко сказал:
- Это, верно, тот… Федя с наганом…
В Третьем полку он появился перед самой контратакой, и спутники
запомнили его именно по этому нагану, вызвавшему в машине множество шуток.
Прямо с грузовика он бросился в бой, догоняя моряков Третьего полка. В
первые минуты его видели впереди: размахивая своим наганом, он что-то
кричал, оборачиваясь, и молодое его лицо горело яростным восторгом атаки.
Кто-то заметил потом, что в руках его появилась немецкая винтовка и что,
наклонив ее штык вперед, он ринулся один, в рост, к пулеметному гнезду.
Теперь, найдя его здесь, возле отбитого им пулемета, среди десятка
убитых фашистов, краснофлотцы поняли, что сделал в бою безвестный
черноморский моряк, который так и вошел в историю обороны Севастополя под именем «Феди с наганом».
Фамилии его не узнали: документы были неразличимо залиты кровью, лицо
изуродовано выстрелом в упор.
О нем знали одно: он был моряком. Это рассказали сине-белые полоски
тельняшки, под которыми кипела смелая и гневная морская душа, пока ярость и
отвага не выплеснули ее из крепкого тела.

Леонид Сергеевич Соболев. Морская душа».

И вот литературный герой совершенно неожиданно был признан братом моей землячки из Брюховецкого района. Он обрел и фамилию, и отчество, и родословную. Не дожидаясь моего ответа, Анна Степановна сообщила, что выезжает в Севастополь и попросила ее встретить. Она поклялась своей маме перед ее смертью, что обязательно найдет могилу брата в Севастополе и навестит ее.

Ожидая автобус из Краснодара, я невольно размышлял о рассказе Леонида Соболева. Сам писатель-маринист в годы войны был фронтовым корреспондентом. Капитан первого ранга Соболев в годы Великой Отечественной войны работал корреспондентом газеты «Правда», Совинформбюро и Главного политического управления Военно-Морского Флота. Он был участником обороны Севастополя 1941 – 1942 годов. За сборник «Морская душа» в 1943 году писатель Леонид Соболев получил Сталинскую премию.

Вне всякого сомнения, Леонид Сергеевич сюжеты своих рассказов не выдумывал. Он брал их из жизни, сражаясь вместе с краснофлотцами в окопах Севастополя. И «Федя с наганом» — это скорее документальный очерк, чем рассказ. В те тяжелейшие дни обороны главной базы флота изуродованные, а потому и безымянные тела защитников города хоронили в братских могилах. В основном на военном кладбище, которое потом стало мемориальным. Его назвали кладбищем Горпищенко.

На кладбище Горпищенко, без сомнения, в одной из братских могил упокоился и брат Анны Степановны. Возможно, он и был Федей с наганом. С Анной Лысенко мы посетили кладбище Горпищенко. Она возложила цветы на братскую могилу.  

Одиссея Семена Кулика

Другой наш земляк брюховчанин Анатолий Семенович Кулик искал могилу своего отца, младшего сержанта Семена Алексеевича Кулика,  всю свою сознательную жизнь. И нашел ее наконец-то, но посетить не смог. Тут вмешалась в семейный поиск уже международная политика, а точнее – русофобская кампания в Польше. Вообще, историю Семена Кулика без душевного трепета и сердечного надрыва рассказывать невозможно. Особенно, когда читаешь его письма с фронта своему сыну, которому в то время было года четыре. Тут невольно вспоминаешь слова песни: «Когда окончилась война, он не вернулся, чтоб увидеть сына»…. Но обо всем по порядку.

Несколько лет назад (еще в советское время) в редакцию газеты «Флаг Родины», где я тогда служил, перед очередной годовщиной Великой Победы пришла девушка Валентина Попова. Она хотела  рассказать про своего деда, Владимира Попова, который освобождал Севастополь и погиб на Сапун-Горе. Дело в том, что День Победы и день освобождения Севастополя совпадают по датам. 9 мая. С разницей в один год.

Главный редактор, узнав, что Валя с Кубани, да еще и из Брюховецкого района, сразу направил ее ко мне, как к земляку. Валя Попова не специально приехала в Севастополь на могилу своего деда. Она работала в кафе Севастопольского дома офицеров официанткой. Так получилось, что девушка приехала жить и работать в Город-Герой вслед за мужем. Ее рассказ про своего деда получился ярким и был опубликован во «Флаге Родины». И была в этом рассказе одна деталь, которая сыграла большую роль в ходе сбора материала для нынешней книги.

Дело в том, что подробности о гибели сержанта Владимира Попова его семье сообщил письмом его товарищ и земляк Семен Кулик. Хочу здесь подчеркнуть, что на войне среди солдат было принято – в случае гибели бойца его семье посылали письма товарищи, чтобы хоть как-то утешить людей в их горе. Такие письма автор приведет ниже.

Оставим пока на время Валю Попову. Мы к этой девушке еще вернемся и расскажем о чрезвычайно драматических обстоятельствах, которые случились совершенно неожиданно через много лет после войны. Для автора тот случай до сих пор остается загадкой. Толи тогда произошел случайный «выстрел», толи это было «снайперское» поражение семейного врага. Вендетта!?

Но вернемся к рассказу о Семене Кулике. В одном из отпусков в Брюховецкой я встречался с капитаном милиции Анатолием Семеновичем Куликом. Его я знаю со своего раннего детства. Мы даже имеем общих родственников. А кто их не имеет среди коренных брюховчан. Рассказал Анатолию про письмо его отца семье Поповых. Анатолий Семенович высказал тогда недоумение. Ведь Семен Кулик погиб в Польше и никак не мог, по мнению сына, быть в Севастополе. Конечно, есть вероятность, что о гибели сержанта Попова на Сапун-Горе семье героя сообщил другой Кулик. Фамилия-то не из редких. Но лично для меня вопрос тогда остался открытым.

И вот теперь, собирая материал для этой книги, я снова вернулся к уже забытой теме. Мы беседовали с Анатолием Семеновичем не единожды. Перебирали бережно хранимые им пожелтевшие документы. Драгоценные письма с фронта, переписку сына героя, ищущего могилу отца, с разными организациями. Здесь же копия рокового извещения, присланного Брюховецким РВК в семью павшего воина. Копия «похоронки». И именно здесь мы находим отправную точку для исследования боевого пути как самого Семена Кулика, так и его станичных побратимов, бойцов нашего района, призванных весной 1943 года.

В «похоронке» говорится: «Ваш муж, мл. сержант, старшина роты 897 горно-стрелк. Севастопольского полка Кулик Семен Алексеевич в бою за социалистическую Родину … проявив геройство и мужество погиб 16 февраля 1945 года…..».

Вот и получается, что 897-й полк до Польши уже получил гордое наименование Севастопольский. А это значит, он освобождал нашу черноморскую твердыню и штурмовал Сапун-Гору. При помощи несложных поисков удалось также установить, что Севастопольской была и вся 242-я горнострелковая дивизия. Она закончила войну не только как Севастопольская, но и как Таманская Краснознаменная ордена Кутузова 2-й степени горнострелковая дивизия. Таманской она стала потому, что ее бойцы с ходу, с яростным и неудержимым натиском прорвали усиленную немецкую оборону, названную «Голубой линией».

Были наши и на Малой земле

А 897-й горнострелковый полк был временно переименован в десантно-штурмовой полк и высажен для усиления нашей группировки на «Малую землю». Этот огненный плацдарм, на котором сражались бойцы из нашего района, заслуживает особого внимания.

4 февраля 1943 года двести пятьдесят бойцов отряда морской пехоты во главе с майором Ц. Л. Куниковым высадились под Новороссийском в районе «Станички», захватили небольшой плацдарм на берегу Цемесской бухты. Вскоре сюда перебросили еще три группы морских пехотинцев. 5 февраля было принято решение направить в Станичку основные силы десанта.

Десантникам удалось закрепиться и расширить плацдарм, фактически вгрызаясь в скальный грунт. Понимая важность этого клина, вбитого в стену обороны фашистов, ставка приказала отстоять рубеж любой ценой.

За два месяца тяжелейших боев удалось расширить захваченный десантниками Куникова плацдарм. Общее число защитников «Малой земли» уже было доведено до 17 000 человек. В этот период, как я уже писал выше, 897-й горно-стрелковый полк 242-й дивизии был временно переименован в десантно-штурмовой и высажен на Малую землю для усиления группировки.  И среди десантников были бойцы из Брюховецкого района. Еще раз подчеркну и выделю их имена – Семен Кулик, Владимир Попов, Семен Рубан, Анатолий Виноходов, Семен Беда и еще несколько десятков отважных  бойцов, героев нашего района.

Бои на Малой земле были тяжелейшие. Они требовали от десантников особого мужества, стойкости и отваги. Это хорошо описано в публицистических воспоминаниях «Малая земля», опубликованных в 70-х годах прошлого века от имени Леонида Ильича Брежнева. В те годы эта книга вызвала неоднозначную реакцию. Не буду вдаваться в причины. Произведение быстро обросло анекдотами. Но, надо сказать, что в жестких анекдотах описывалась тогда вся жизнь советских людей. Однако через тридцать лет народ стал несколько по-иному оценивать свое социалистическое прошлое. И все чаще старшее поколение при воспоминании о былом впадает если не в прострацию, то в навязчивую ностальгию.

А молодежь под этим настроем уже начинает романтизировать социализм, как сорвавшийся по глупости отдельных лиц замечательный проект общества всеобщей справедливости. Тут у молодых крепнет уверенность, что тогда Россия была в одном шаге от «Города Солнца» Томмазо Кампанеллы. А еще старшее поколение рассказывает молодым, что при социализме учеба в высших учебных заведениях была бесплатной, после вуза выпускники в обязательном порядке были трудоустроены по специальности. Под них загодя планировались рабочие места. О безработице речь не шла. Мало того, тех, кто не желал работать, заставляли трудиться. Была даже уголовная статья «за тунеядство». Позорная статья, надо сказать. Словом, как в том анекдоте – пролетел коммунизм, а мы его и не заметили.

Но вернемся опять на войну. Выскажу свое мнение о полковнике Леониде Брежневе. Сейчас, когда уже не надо говорить, какой он «дорогой и всеми любимый». Начальник политотдела (начпо) 18-й армии полковник Брежнев, вне всякого сомнения, был честный и храбрый офицер. Он не прятался за солдатскими спинами, не отсиживался в окопах. Брежнев поднимался в атаку первым, увлекая за собой рядовых бойцов, и брюховчан в их числе. И вышел он из рукопашного боя вместе с выжившими солдатами только в мае 1945 года. Много приторной лести о нем написали и сказали потом, когда он стал генсеком. Но вот, что писал о начпо Брежневе фронтовой корреспондент Сергей Борзенко в 1943 году.

«Начальник политотдела 18-й армии полковник Леонид Ильич Брежнев сорок раз приплывал на Малую Землю, а это было опасно, так как некоторые суда в дороге подрывались на минах и гибли от прямых снарядов и авиационных бомб. Однажды сейнер, на котором плыл Брежнев, напоролся на мину, полковника выбросило в море… его подобрали матросы…

С.А. Борзенко в статье «225 дней мужества и отваги» («Правда», 1943 год)».

Завершая эту тему, хочу еще подчеркнуть, что Брежнев знал цену Победе. Он был участником того подвига, который совершил Советский Солдат. Поэтому именно при Брежневе у стен Московского Кремля в Александровском саду появилась Могила Неизвестного Солдата. С этого времени фронтовики стали получать заслуженные льготы, они обрели статус национальных героев. О подвиге советского народа в той чудовищной войне во весь голос заговорили писатели, кинематографисты, композиторы. И всполохи от огня  Вечной Памяти еще ярче засверкали в нашей жизни, озаряя путь потомкам солдат-победителей.

***   ***   ***

В одной из бесед по поводу содержания этой книги глава района Владимир Мусатов говорил о Бессмертном полке, этой массовой военно-патриотической акции, которая родилась в народных глубинах, ударила оттуда неудержимым и мощным фонтаном святой памяти. И павшие шагнули из небытия, вновь стали в наши праздничные колонны и пошли вместе со своими правнуками, словно указывая им самую верную дорогу. Владимир Викторович тогда сказал:

- Нам важно, чтобы молодой человек не просто нес портрет прадеда, но и знал, какой подвиг совершил его предок на войне. А подвиги там совершали все. Уже одним своим присутствием под огнем… .

Опять повторю Рождественского: «худенький мальчик всего-то успевший — встать под огнем, и шагнуть под огнем».

Одна из задач этой книги в том и состоит, чтобы подвигнуть нашу молодежь к поиску путей, коими шли наши прадеды к своей Победе. Поиск такой сегодня по силам каждому. Большинство архивных материалов уже переведено в «цифру», поэтому нет необходимости получать разрешения на работу в архивах. Загоните в поисковик минимальные данные о своем фронтовике, и вы получите полную картину действий соединения или полка, где он служил. Мало того, вы там найдете активный диалог, который ведут между собой другие самодеятельные исследователи. Вот, например, откровения пользователя Александра на форуме нашей 242-й горнострелковой дивизии:

«Собственно пытаюсь найти и посмотреть боевой путь моего погибшего дяди, который погиб 07. 05.1944 в Балаклаве. Он был в рядах 897 гсп 242 гсд. Судя по всему он находился в своей части все время службы, начиная с 22.02.1942 и до момента гибели, поскольку мои родственники подтвердили, что он выходил из окружения (получается из-под Миллерово) и 20.09.1943 он был ранен, но через 8 месяцев погиб в этой же части.»

Успешного и вам поиска, молодой читатель.

Керченско-Эльтигенская десантная операция

Не менее ожесточенными, чем на Малой земле, были бои в ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции (31 октября — 11 декабря 1943 года). Это одна из крупнейших десантных операций Великой Отечественной войны. Её продолжительность составила 40 суток.  Боевые действия здесь вели войска Отдельной Приморской армии (бывшей 56-й), а также силы Черноморского флота и Азовской военной флотилии при поддержке 4-й воздушной армии.

Целью операции было нанесение удара северо-восточнее Керчи и Эльтигена, освобождение города и порта Керчь, овладение портом Камыш-Бурун и дальнейшее освобождение Крыма. Итогом операции стал захват плацдарма на Крымском полуострове.

 А далее, выражаясь словами героя актера Леонида Быкова, «драка была еще более страшной». Нашим бойцам, среди которых были и брюховчане Семен Кулик, Владимир Попов, Семен Беда, Семен Рубан и другие войны района, противостояли отборные части вермахта.  Фашисты на Керченском полуострове располагали живой силой около 85 тыс. солдат и офицеров 5-го армейского корпуса 17-й немецкой армии в составе 98-й пехотной дивизии немцев, двух румынских горных дивизий и около десяти отдельных частей и команд. А также артиллерия, танки и авиация. Полуостров имел три рубежа обороны глубиной до 80 километров. Мелководный Керченский пролив и подходы к нему были густо минированы, причём в основном донными минами, с трудом поддающимися тралению.

Вы можете себе представить, читатель, как наши деды через весь этот кошмар прорвались!?

Несмотря на яростное сопротивление фашистов, полки Отдельной Приморской армии мощными ударами взломали оборону противника и по Керченскому полуострову устремились вглубь Крыма по направлению к Симферополю. А дальше нас ждал Севастополь. Какие здесь шли бои, можно себе только представлять. Тот, кто путешествовал на автомобиле по Крыму, знает, что сразу за Феодосией единственная  дорога  идет в горах, которые завершаются Грушевским перевалом. Здесь за каждой скалой, за каждой расщелиной были огневые точки немцев. И они поливали наступающих свинцовым дождем. Но остановить наших было невозможно.

 В боях между Феодосией и Симферополем был тяжело ранен мой дед по матери — Семен Игнатьевич Рубан. Всю оставшуюся жизнь он мучился от страшной контузии. Его била постоянная дрожь, как в лихорадке, с которой не идет ни в какое сравнение даже болезнь Паркинсона. Он был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени. Скончался Семен Игнатьевич в Брюховецкой и был захоронен на нашем кладбище.

В битве за освобождение Севастополя

Отдельная Приморская армия неудержимой лавиной двигалась по Керченскому полуострову вглубь Крыма. Один за другим освобождались города древней Тавриды – Керчь, Феодосия, Карасубазар (Белогорск), Симферополь… А наши войска рвались к Севастополю. Там завершалось освобождение Крыма. И уже в начале мая 1944 года войска начали разворачиваться под Севастополем для штурма Сапун-Горы.

В 1941-42 гг., в дни героической обороны Севастополя, гитлеровцы потеряли у Сапун-Горы десятки тысяч солдат и офицеров. Минуло два года. Теперь на штурм горы шли советские солдаты. Сапун-Гора была укреплена немцами всеми возможными способами: множество траншей, заграждений, пулеметных точек, подножие горы заминировано. Разгром врага на этой высоте давал нашим войскам решающее преимущество: оборона противника теряла свою устойчивость. В штурмовые отряды, которые первыми должны были прорвать оборону противника, записывались сотни добровольцев. К штурму Сапун-Горы готовились по-суворовски: штурмовые группы отвели в тыл и на одной из высот, имеющей похожий рельеф, учились преодолевать проволочные заграждения, штурмовать вражеские траншеи, подрывать ДОТы и ДЗОТы.

7 мая в 10 часов 30 минут после полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки наши войска перешли в наступление на главном направлении. Справа, располагаясь в два эшелона восточнее Инкермана и Федюхиных высот, удар по врагу наносили части 51-й армии.

В первом эшелоне наступали 1-й гвардейский стрелковый корпус гвардии генерал-лейтенанта И.И. Миссана, который двигался к горе Сахарная головка, и 63-й стрелковый корпус генерал-майора П.К. Кошевого, имевший цель выйти к северной части Сапун-Горы.

Приморская армия в составе трех стрелковых корпусов занимала фронт от южной части Сапун-Горы до берега моря. Главный удар она наносила на левом фланге, со стороны Балаклавы в направлении высот Горная и Безымянная. Здесь действовал 3-й горнострелковый корпус генерал-майора А.А. Лучинского, в 242-й дивизии которого сражались бойцы из Брюховецкого района.

Если вам, читатель, доведется посетить Севастополь, то обязательно побывайте на Сапун-Горе, зайдите в диораму «Штурм Сапун-Горы» 7 мая 1944 года». И вы увидите величие подвига своих земляков, их мужество и стойкость, ярость и бесстрашие. Мемориальный комплекс включает в себя много ярких архитектурных сооружений и экспонатов. Но обратите свое внимание на часовню.

Этот храм высотой в 10 метров имеет конусообразную форму, на вершине которой находится фигура ангела с крестом. Скульптура создана по рисунку протоирея Николая Донченко. Купол покрыт золотистой смальтой привезенной из Венеции. Снаружи, над входом в часовню, художником В.К. Павловым мозаикой искусно выложена икона Святого Георгия-Победоносца.

Но не это главное. Внутри часовни на амвоне лежит раскрытая Книга Памяти по погибшим на Сапун-Горе. Создатели часовни возвели ее так, что в день 7 мая (если ясная погода) первый луч восходящего солнца через окно часовни падает на Книгу Памяти ….

А далее, расплата с фашистами в боях за Севастополь была страшной. До лета 1942 года наши держали оборону города 250 огненных дней и ночей. А в мае 1944 года гитлеровцев вышвырнули из главной базы флота за три дня. Что же изменилось в севастопольском ландшафте? Исчезли Мекензиевы горы? Пропали утесы Инкермана? Стали более пологими склоны Сапун-Горы? Все оставалось по-прежнему неприступным. Но сейчас за свою правду отчаянно бились и умирали простые русские парни, такие, как брюховчане Семен Кулик, Владимир Попов, Семен Беда и тысячи их сотоварищей. И Русская Богоматерь помогала им! …

А в Севастополе, подчеркну еще раз, фашисты в полной мере расплатились за все свои злодеяния. Вот как писал об этом немецкий генерал и впоследствии военный историк  Курт фон Типпельскирх:

«Остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда. Однако их сопротивление оказалось бесполезным. 10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда. Зажатые на узком клочке земли, подавленные непрерывными воздушными налетами и измотанные атаками намного превосходящих сил противника, немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи. Русские, в своих сводках … на сей раз, пожалуй, были правы, определив потери 17-й армии убитыми и пленными цифрой в 100 тысяч человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения».

Последний выстрел Поповых

Рассказ о штурме Сапун-Горы и всей севастопольской эпопее того времени хочу закончить удивительной и невероятной историей, которая случилась через сорок пять лет после Победы. Это был 1990-й год. Жуткое и тяжелейшее время для нашей Родины. Страну шельмовали свои, доморощенные негодяи и конченые циники. Особенно издевались над ветеранами – дескать, если бы вы сразу сдались фашистам, то сейчас все бы жили, как в Германии или там во Франции. Ну, словом, жили бы в Европе. Такой посыл президент Путин охарактеризовал краткой фразой: «Придурки! Вас бы тогда не было…»

Не буду здесь описывать мрак девяностых. Это темы будущих монографий будущих же историков. Остановлюсь лишь на одном эпизоде из той уже далекой жизни. Как это ни странно, но она имеет прямое отношение к брюховчанам – как к участникам битвы за Севастополь, так и к их потомкам.

Ранней весной 1990 года в Севастополь приехала делегация из ФРГ. В ее составе были немецкие ветераны вермахта, которые в 1944 году чудом уцелели при штурме Севастополя. Теперь их тянуло к местам своих преступлений. Отечественные либералы, всемерно поощрявшие нарастающую вакханалию, решили устроить в Севастополе примирение между теми, кто штурмовал Сапун-Гору, и теми, кто поливал их свинцовым дождем. Установить в городе камень примирения. Севастопольские ветераны страшно воспротивились этому мероприятию, как и всему «новому мы́шлению» — любимому выражению тогдашнего генсека.

Но «замирение» якобы состоялось. На пустынном полигоне морпехов между бухтой Казачья и мысом Херсонес, где наши добивали фашистов, и установили камень примирения. Надо сказать, что в Севастополе такой камень не является единственным. Здесь есть камни примирения красных и белых, а также русских и англичан. Это уже речь о Крымской войне средины 19 века. После установления камня, решили по русской традиции обмыть это официальное мероприятие. Столы накрыли в кафе Севастопольского Дома офицеров. Автор был непосредственным участником и, понятное дело, очевидцем дальнейших событий.

Официанткой на этом приеме была молодая женщина родом из Брюховецкой (почему я ее хорошо знал). Это та самая Валя, о которой я писал выше, внучка героя войны Владимира Попова, погибшего на Сапун-Горе. Каждый год 9 мая она ездила к мемориалу и возлагала цветы на место гибели своего деда.

Во время сопровождения немецкой делегации меня не покидало чувство глухого раздражения, которое все более возрастало. И не только меня, как потом выяснилось. Дело в том, что бывшие солдаты вермахта отнюдь не выглядели, как раскаявшиеся преступники, просящие у нас прощение за содеянные зверства. Они почему-то вели себя, как победители, снисходительно поглядывая на наших скромных стариков, которые почти полвека назад подняли хваленных гитлеровских вояк на русские штыки.

 Особенно выделялся своим откровенным бахвальством один пожилой немец, назовем его Ганс. Присутствовавший на приеме Герой Советского Союза Сергей Никитович Решетов назвал его тогда простым русским словом – недобиток. С Сергеем Никитовичем меня связывала давняя дружба по Севастополю. Он скончался в Москве 4 декабря 2019 года в возрасте 96-ти лет. Вечная ему память.

Так вот, этот Ганс, после того как подвыпил, еще более разбахвалился. Он рассказывал, что не получил ни одной царапины на Сапун-Горе, хотя и был пулеметчиком в ДОТе. В это время официантка Валя, внучка фронтовика Владимира Попова, открывала рядом с Гансом бутылку «Советского шампанского». Пробка вылетела с шумом пистолетного выстрела. Ветеран вермахта схватился за лицо и рухнул на пол.

Пострадавшего отвезли в госпиталь. Металлическая оплетка пробки пробила немцу глаз, и восстановить полностью зрение не удалось. А за Валю сразу взялись флотские особисты. В воздухе витало редкое в то время слово «теракт». Официантку от больших неприятностей спасли два обстоятельства. С одной стороны, никто из особистов не знал о гибели Валиного деда на Сапун-Горе, возможно, и от руки того же Ганса. А с другой – за Валю вступились наши ветераны. Все списали на несчастный случай. Однако допрашивали брюховчанку не один день.

Так это или не так – нам остается только гадать. Но если внучка героя-фронтовика, действительно произвела прицельный «выстрел», то ему могла бы позавидовать даже легендарная севастопольская девушка-снайпер Людмила Павлюченко.

***   ***   ***

Так завершилась Крымская эпопея для многих фронтовиков, и бойцов из Брюховецкого района в их числе. В дальнейшем они воевали в своей же 242-й горнострелковой дивизии в составе 3-го горнострелкового корпуса. Потом корпус вошел в состав 1-й Гвардейской армии.

Глава шестая

Мы пол Европы по-пластунски пропахали

В Чехословакии и Польше

Итогом наступления Советской Армии в 1944 году явилось полное освобождение территории СССР от фашистских захватчиков и перенесение войны на территорию врага. Победа в борьбе с гитлеровской Германией стала очевидной. Она была достигнута не только в боях, но и в результате героического труда советского народа в тылу. Несмотря на огромные разрушения, причиненные народному хозяйству страны, промышленный потенциал ее постоянно возрастал. В 1944 году советская промышленность перегнала военное производство не только Германии, но Англии и США, произведя около 30 тысяч танков и самоходных орудий, более 40 тысяч самолетов, свыше 120 тысяч орудий.

6 августа 1944 года был воссоздан 4-й Украинский фронт на основании приказа Ставки ВГК от 30 июля 1944 года в составе 1-й гвардейской, 18-й и 8-й воздушной армий. В сентябре — октябре 1944 года войска 4-го Украинского фронта во взаимодействии с 1-м Украинским фронтом участвовали в Восточно-Карпатской стратегической операции, в ходе которой была освобождена Закарпатская Украина и часть территории Чехословакии, оказана помощь Словацкому национальному восстанию.

В январе-феврале 1945 года войска 4-го Украинского фронта во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта осуществили Западно-Карпатскую стратегическую операцию, освободили южные районы Польши и значительную часть Чехословакии. Ударом южнее Кракова фронт обеспечил с юга наступление советских войск на варшавско-берлинском направлении.

Согласно плану советского главнокомандования, наступление должно было развиваться сразу на трех направлениях: краковском, люботинском и попрадском. Главный удар наносился в направлении польских городов Бельско-Бяла и Краков. В течение недели советским войскам удалось продвинуться до 80 км, 19 января были освобождены города Прешов и Кошице. В середине февраля войска 4-го Украинского фронта освободили Бельско-Бялу и вышли к истокам Вислы. На подступах к Моравско-Остравскому району советские войска были остановлены. 18 февраля 4-й Украинский фронт перешел к обороне.

В результате Западно-Карпатской стратегической наступательной операции советским войскам удалось продвинуться на запад на 170-230 км и освободить южные районы Польши и часть территории Чехословакии. Безвозвратные потери СССР составили более 16 тыс. человек, число погибших солдат вермахта неизвестно, в боях было уничтожено 17 дивизий и одна бригада гитлеровцев.

В ходе этих боев 16 февраля 1945 года геройски погиб старшина роты 897-го Севастопольского горнострелкового полка, 242-й Севастопольской горнострелковой дивизии младший сержант Семен Алексеевич Кулик. Страшное извещение пришло в Брюховецкую на улицу Коммунаров, где жила семья героя.

Вслед за ним пришло в семью Семена Кулика письмо от его друга и фронтового побратима Анатолия Яковлевича Виноходова

К письмам с фронта Семена Кулика автор вернется ниже.

***   ***   ***

Война шла к концу. Наша близкая Победа уже была настолько очевидна еще в 1944 году, что союзники, англичане и американцы, даже осмелились высадить свой десант в Нормандии и наконец-то открыть второй фронт. Это сейчас их потомки утверждают, что  именно англосаксы, чуть ли не самостоятельно, уничтожили фашизм.  Не будь советских войск и Восточного фронта, Гитлер утопил бы англосаксов прямо в Ламанше, причем в территориальных водах самой Британии.

Берлин мы брали самостоятельно, без чьей-либо помощи. Да никто нам, собственно, помогать и не собирался. Штурм наших войск был стремительным и неудержимым.  В первом часу ночи 2 мая радиостанциями 1-го Белорусского фронта было получено сообщение на русском языке: «Просим прекратить огонь. Высылаем парламентёров на Потсдамский мост». Прибывший в назначенное место немецкий офицер от имени командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга сообщил о готовности берлинского гарнизона прекратить сопротивление.

В 6 часов утра 2 мая генерал артиллерии Вейдлинг в сопровождении трёх немецких генералов перешел линию фронта и сдался в плен. Через час, находясь в штабе 8-й гвардейской армии, он написал приказ о капитуляции, который был размножен и при помощи громкоговорящих установок и радио доведен до частей противника, обороняющихся в центре Берлина.

По мере доведения этого приказа до обороняющихся, сопротивление в городе прекращалось. К концу дня войска 8-й гвардейской армии очистили от противника центральную часть города. Отдельные части, не пожелавшие сдаваться в плен, пытались прорваться на запад, но были уничтожены или рассеяны.

Так закончилась самая жестокая в мировой истории война.

Измотанная в тяжелейших боях 242-я дивизия в штурме Берлина участие не принимала. Но бойцы Брюховецкого района, служившие в других частях брали Берлин и оставили на стенах поверженного рейхстага свои размашистые росписи. Они вернулись из немецкой столицы домой, в родные станицы и хутора. Район встречал победителей, среди которых были Герои Советского Союза Александр Кривонос и Михаил Герасименко, орденоносцы  Григорий Коновалов, Семен Беда, Валентин Мацока и многие другие воины. Здесь перечислены фамилии только тех бойцов, кто брал Берлин и имел соответствующую награду – медаль «За взятие Берлина».

Фронтовые судьбы двух солдат

Во время сбора материала для данной книги автор встречался со многими людьми, которые в своих сердцах и своей памяти несли нетленную информацию о фронтовиках, их немеркнущем подвиге. Стоило мне только завести речь о войне, как собеседник мгновенно преображался и сразу начинал захватывающий рассказ о своем героическом предке. Потом на свет извлекались и документы, и фотографии. Так случилось и в одной из моих бесед по содержанию будущей книги с главой района Владимиром Мусатовым.

Здесь произошла история, которая может послужить примером для тех, кто намерен воссоздать боевой путь своих предков. Во время нашего первого разговора о дедах-фронтовиках, Владимир Викторович кроме их фамилий -  Михаил Павлович Мусатов и Михаил Матвеевич Иванишко (дед по матери), ничего особо-то и не знал. Но пообещал разыскать в интернете фронтовые пути-дороги дорогих ему людей.

И все у Владимира Мусатова получилось, и не только потому, что глава района человек настырный и всегда добивается поставленной задачи. Подчеркну, это сегодня может сделать каждый. Владимир Викторович выяснил, что его первый дед – гвардии ефрейтор Михаил Мусатов – воевал в 103-ем отдельном полку связи 1-й Гвардейской ударной армии.

У нас порой складывается представление о связистах на войне, как о бойцах, ползущих под огнем с катушками проводов, из окопа в окоп. Такой героизм так же был на фронте. Но главное предназначение войск связи – это обеспечение штабов армий и фронтов возможностью скрытого оперативного управления войсками. Это в первую очередь –  наладить работу засекреченной аппараты связи (ЗАС), буквопечатной техники (БПЧ), радиосвязь, пеленгование радиостанций вражеских диверсионных групп и т.д.

Надо ли говорить о том, что узлы связи штабов армий и фронтов становились главными целями для врага при нанесении им бомбовых и артиллерийских ударов. Связистов на войне не особо баловали наградами. Они не ходили в штыковые атаки, и все время были, как бы, в тени. Но Михаил Павлович Мусатов получил высокую боевую награду – медаль «За боевые заслуги».

Нашел Владимир Викторович основные вехи боевого пути своего второго деда – Михаила Матвеевича Иванишко, который призывался в Грозном. Скорее всего, его фронтовые дороги вначале пролегали и по Кубани, возможно и через нашу Брюховецкую. Он воевал рядовым пехотинцем в 712-м стрелковом полку, 132-й стрелковой дивизии, 13-й армии. Боевой путь этих войсковых соединений хорошо известен. В июне—июле 1942 года 13-я армия участвовала в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции, в начале 1943 года — в Воронежско-Касторненской наступательной операции, летом 1943 года — в сражении на Курской дуге (в составе Центрального фронта). В боях на Курской дуге Михаил Иванишко был тяжело ранен. Он имеет высокую солдатскую награду – медаль «За отвагу». Она вторая по значению после ордена Славы. «За отвагу» давали, как правило, тем солдатам, кто выходил победителем из штыкового боя. Надо ли объяснять, о чем это говорит.

Если бы эти две солдатские судьбы стали комментировать последователи фатализма, то они неизменно сделали бы следующий вывод. Не знали тогда, на войне, эти два солдата, находящиеся в окопах разных фронтов, и даже не знакомые друг с другом, что им посчастливится выжить. И судьбой начертано через несколько лет после Победы крепко породниться. Их дети произведут внука, которого счастливые деды будут нянчить поочередно. А еще, всего через каких-нибудь лет сорок, внучек Вова, вырастет до Владимира Викторовича, и станет главным руководителем этого самого Брюховецкого района, где когда-то по пыльным дорогам райцентра шагал его дед — рядовой Михаил Иванишко.

***   ***   ***

Люди на том фантастическом и кровавом поле войны были, как гигантские взрывающиеся шары в чудовищной биллиардной игре Фортуны. Кий судьбы разбивал их боевые порядки. Они с молниевыми разрядами разлетались в разные углы, потом снова соединялись, как ртуть, но уже в другом месте, в самых невероятных вариациях. Не возвращались лишь те, кто упал в лузу…

Русского солдата мало убить, его еще надо повалить

Эти слова прусского короля Фридриха II, который  наблюдал стойкость русского солдата, автор вспомнил, когда изучал материалы из семейного архива Касимовых о подвигах фронтовика, гвардии рядового Ивана Никитовича Дамницкого. Это дед Алексея Касимова по материнской линии. Внук прославленного фронтовика Алексей, сам парень очень неординарный. О нем можно вести отдельный разговор. Я знаком с его работами по нравственно-философским темам, которые, вне всякого сомнения, заслуживают  публикаций. Но сейчас не об этом разговор.

Алексей Касимов из тех людей, которые свято хранят память о своих дедах. Он принес автору не только фото деда-орденоносца (Ордена Славы III степени,  Красной звезды и Отечественной войны II степени),  но и наградные листы, представляющие  гвардии рядового к высоким государственным наградам. В представлении на орден Славы описан подвиг, который совершил солдат. Здесь надо подчеркнуть, что орденом Славы трех степеней награждались только рядовые и младшие командиры за личный героизм в бою, а также офицеры летчики. Орден Славы пришел в Красную Армию на смену Георгиевскому кресту. В конце минувшего века Георгиевский крест снова вернулся в нашу армию. В одном из боев, говорится в представлении к награде, рядовой Дамницкий обнаружил замаскированный под огневую точку бронетранспортер немцев, который испепеляющий вел огонь по нашей пехоте. Иван Дамницкий уничтожил огневую точку из ротного миномета. Тут можно только представить себе, каким мастерством владения оружием надо было обладать, чтобы из миномета вести такой эффективный прицельный огонь.

Иван Никитович Дамницкий

Но тот бой на этом не окончился. Рота Дамницкого поднялась в контратаку, в которой Иван из личного оружия уничтожил пять гитлеровцев.

Потом дед рассказывал своему внуку насколько яростным и кровопролитным был тот бой. Рядом с ним бежал в атакующей цепи командир роты. Осколком разорвавшегося снаряда ему, как бритвой, срезало голову. А тело офицера еще несколько метров продолжало бежать по земле. Прав все-таки был король Пруссии, характеризуя русских воинов. Эта страшная картина долгие годы после войны снилась фронтовику. На всю жизнь запомнил рассказ деда его внук. Позже он передал историю подвига своим детям, правнукам героя.

Изучая документы Ивана Никитовича, хочу подчеркнуть еще одно обстоятельство. Дамницкий был призван в ряды Красной Армии 20 июня 1941 года. За два дня до начала войны. А закончил участие в боевых действиях в мае 1945 года.  Как говорят в народе – от звонка до звонка. И не абы где – в обозе, а фактически на передовой. Вот такой русский Ваня и выиграл ту чудовищную войну. Это о них потом Ножкин будет петь «Мы пол Европы по-пластунски пропахали, а завтра, завтра наконец  последний бой». И они его снова выиграли.

***   ***   ***

Но не для всех наших солдат война кончилась 9 мая. Светлана Степановна  Югова, (в девичестве Волкова) преподаватель школы №1, рассказывает, что ее отец танкист Степан Васильевич Волков всю войну сражался в танковой армии генерала Павла Рыбалко.  Он служил в 25-м танковом корпусе, который 9 мая, ведя в той войне последние бои, прорвался к восставшей Праге, освободив  столицу Чехословакии не только от фашистов, но и от предателей власовцев. Степан Волков был среди тех бойцов, кто пленил изменника Родины Власова.

***   ***   ***

Своеобразны воспоминания о своих дедах воевавших на фронтах Великой Отечественной войны у нашего нотариуса Валерия Ивановича Сыроватского. Его дед Иван Егорович Сыроватский честно шагал свою долю войны до тех пор, пока не был ранен. Потом о своем боевом прошлом  дед часто вспоминал один эпизод. В каком-то из многочисленных горячих боев, наши атаковали укрепления немецкой эсесовской  дивизии «мертвая голова». Фашисты бежали в панике. Побросали даже личные вещи. Наши бойцы ворвались  в блиндаж и там обнаружили кожаный офицерский плащ. Кто-то из бойцов выразил явное восхищение такой одежкой. А Сыроватский пренебрежительно сказал:

- Нашли, чем восхищаться. Последнее дело, брать фашистские недоноски. Но идея иметь такой плащ – хорошая. Жив буду, не такой еще пошью себе, а во сто раз лучше, чтобы и внукам достался.

Дед Валерия Ивановича до войны был кожевенником – мастером по пошиву изделий из кожи. И он пошил-таки себе не только плащ, но еще и куртку. Кто помнит еще молодого Валерия Сыроватского, то видел его щеголявшим в кожаных плащах и куртках. Так это была дедовская память о войне.

***   ***   ***

Глава седьмая

Нам всегда будут дороги Ваши строки

Но главное, что нам осталось в память о погибших фронтовиках, –  их письма. Они взывают к нам через годы и десятилетия. Они и сегодня задушевно беседуют со своими, тогда еще не рожденными, правнуками.  Одна эмоциональная  мысль проходит через все письма – это невыносимая тоска по семье, по родине, по мирной жизни. Помните: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага».

«Я к вам вернусь, мои родные…»

Вот фраза из письма Семена Кулика: «Я очень и очень за вами соскучился, дорогая моя семья, что не могу и описать. Но не плачьте и тоскуйте, жив буду закончим победу и я к вам вернусь». Но ему не суждено было дождаться победы и вернуться в родную Брюховецкую. Перед новым 1945 годом он прислал письмо, в котором был подарок сыну – солдат вырезал из польского журнала цветную картинку с фруктами и на обороте написал: «На память своему родному сыночку Анатолию Семеновичу сыночек не обижайся на меня, что такой подарок, рад бы тебе послать лучший, но в настоящее время не имею такой возможности. Твой папа С.А.К. 31. 12. 1944 г.» он погиб через полтора месяца после этого письма. И за два месяца до Победы.

Письма с фронта от погибших бойцов нам для публикаций в этой книге приносили и жители района, и музейные работники. ВОТ одно из них

Копию этого фронтового письма мне принес житель Брюховецкой и мой сосед Иван Куренной. Принес, как самую дорогую реликвию, которая хранилась в его доме. Оно из огненного сорок третьего, переломного года той страшной войны, когда решалась судьба Отечества нашего…

Это письмо от другого Ивана Куренного, дяди Ивана нынешнего. Солдат Отечества Иван Куренной пал смертью героя почти шестьдесят пять лет назад. Сосед, немного смущаясь, попросил:

- Вы дайте, пожалуйста, моему дяде слово в книге. Он от своего имени, и от имени моего отца говорить будет. Отец тоже погиб на войне, в сорок третьем… Бойцы того заслужили, чтобы снова заговорить с нами…

Вот это письмо – бесхитростное, простое и по-мужицки краткое.

                                      «Привет с фронта.

Добрый день дорогой мой брат Шура, сестра Ната и племянник Владик. Я жив и здоров, чего и вам желаю. Шура, я сейчас нахожусь на Южном фронте. Был за Моздоком с ноября по январь. Дела мои хорошие. То что ты мне говорил в госпитале вступить в комсомол, так я уже член ВКП(б), в звании выше на две ступени и в должности на столько же. Шура, пиши подробнее о своей жизни после оккупации станицы немцами, после освобождения. Чем сейчас занимаешься, как позволяет жить домашняя обстановка? Переписку я с родителями имею, получаю письма от них, не часто, но получаю.

Жду с нетерпением ответ.

           Куренной И.

14.6.43г.»

А через неделю родителям Ивана Куренного пришла похоронка на сына, вторая похоронка на второго сына. Такая вот она, — рвущая душу народная беда…

Я снова и снова вчитываюсь в эти скупые строки и представляю себе тот летний солнечный день в сорок третьем. Крепкий, совсем еще молодой кубанец пристроился где-то на краю окопа и пишет брату письмо. Делает он это, не спеша, основательно, без суеты, хотя идет ожесточенная перестрелка. Но он уже отвоевал два года. Свист пуль  и вой снарядов ему не впервой. Иван сложил письмо в треугольник и передал его письмоноше. Закурил. Еще несколько мгновений пред атакой. И вот она, хватающая за душу и переходящая в звенящий крик, команда, к которой никогда не привыкнет даже самый опытный боец: «Взво-о-од! За Родину! Вперед!». Иван Куренной пристегнул штык к трехлинейке, бросил недокуренную самокрутку, сплюнул, поднялся в полный рост и шагнул из окопа. Так случалось у него десятки раз за время войны. Но сейчас он шагнул из окопа последний раз. Шагнул в бессмертие. Вечная ему память!..

«Привет из Венгрии»-  письмо от  своего  погибшего старшего брата принес автору  брюховчанин Николай Мальцев. Его брат, двадцатилетний брюховчанин Владимир Ищенко погиб в Венгрии. До 9 мая оставалось совсем немного. Лозунг «Враг будет разбит, Победа будет за нами!» к этому времени уже перестал быть просто лозунгом, поднимающим боевой дух. Он стал реальностью, которую, казалось, руками можно потрогать. Но Владимир прикоснуться к долгожданной Победе так и не смог.

***   ***   ***

Основную часть фронтовых  писем для этой книги подготовила редакция интернет-газеты «Кубанский берег» и ее редактор Сергей Гормалев. Ниже эта подборка.

 ***   ***   ***

Письма с фронта

Каждое из этих писем пропитано потом и кровью советского солдата. В каждом из них скрыта боль и тревога за своих родных. Особенно за тех, кто побывал под властью фашистов на оккупированных территориях. Часто их писали на скорую руку, иногда просили написать однополчан – не все были грамотными. Увы, не каждое письмо доходило до адресата.  А начинаем мы подборку с письма девушки, которое она отправила полевой почтой своей подруге в Брюховецкую.

Письмо от Тимошенко Е. А. (судя по всему незамужняя девушка – Елена, Евгения…), февраль 1945. Доставлено полевой почтой 70659.

Адресат: Раиса Зарубина, Брюховецкая, ул. Пролетарская, 106

Текст:

Здравствуй, милая Раичка! «Сто чертей тебе!» Ну что ты молчишь, Райка! Милая Рая. Как я хочу видеть тебя. Ты даже не представляешь. Как я соскучилась по тебе, Раинька! Милая. Когда же мы в конце концов встретимся! Неужели не скоро?

Я сейчас смотрю на твою фотографию, сильно разволновалась. Как уже хочется увидеть всех своих родных, друзей, товарищей. Да, придет то время встречи. Но не со всеми. Многих уже давно нет. А ведь мы еще молоды.

Рая, родная, прости, но понимаешь, должна быть минута для всего, в том числе для воспоминаний. Сейчас только получила письмо от Николая. От того, чернокурого, за которого писала раньше. Находится в Жмеринке, скучает. Жизнь моя известна, живу хорошо. Плохо только то, что ты редко пишешь. Вот Соня умница. Пишет частенько, не забывает. Надеюсь, что ты тоже не отстанешь.

До свидания. Целую крепко тебя. Подпись.

Письмо от Федора Никитовича Самбулата, написано 4 апреля 1943. Полевая почта 1835 Д, часть 223.

Адресат: Кузнецов Андрей Н., Брюховецкая, ул. Пролетарская, 70

Текст:

Письмо пущено 4 апреля 1943 г.

Здравствуйте тетя Маруся, дядя Андрюша, Люба, Валя и Коля. В первых строках своего письма я Вам сообщаю, что жив, но немножко приболел. Не обижайтесь, что пишу письмо на Вас, так как я до сих пор не получил ответа из дому и писал сразу после освобождения нашими войсками станиц Тимашевской и Брюховецкой. Писал бы на кого другого, но не знаю другого адреса.

Теперь еще сообщаю, что я до 1 марта был вместе с Владимиром Мкартычяном (артаваса сын), и что жизнь наша протекает хорошо и дружно.

Тетя Маруся, сильно Вас прошу написать мне, что случилось с нашими Мамой, Дусей, Лидой и Витей. Пишите побыстрей, я вас сильно буду благодарить. Ну и напишите, как Вы живете.

Пишите быстрее ответ на мой адрес: действующая Красная армия, 1835 полевая почтовая станция, часть 223, Самбулат Федор Никитовияч.

Извините, что плохо написал, спешу. До свидания, жду ответа, как ласточка лета.

Письмо от Федора Никитовича Самбулата, написано 18 апреля 1943, полевая почта 68963 — И.

Адресат: Самбулат  (имя матери неразборчиво, но письмо домой), Брюховецкая, ул. Пролетарская, 72.

Текст:

Письмо пущено 18 апреля 1943 г.

Здравствуйте, Мама, Витя, Лида и Дуся!

В первых строках моего письма я Вам сообщаю, что я жив и здоров, чего и вам желаю в Вашей дальнейшей жизни, если же Вы только остались живы.

Мама, мне никак не терпится получить хоть одно слово от Вас о том, как Вы живете. Или Вас нет уже на белом свете. Я послал Вам четыре письма, но ни на одно письмо нет ответа. Написал письмо Кузнецовым, спрашиваю у них, чтобы они написали про Вас. И ни от Вас, ни от них ничего нет. Мама, поверьте, как болит мое сердце об Вас, и заедает, когда получил письмо Сериков Н. Я узнал, что у них все в порядке, что жив Масенцов Леня (Кабан).

Мама, пишите ответ, хоть одно-два слова, и то мне легче будет. Мама, извините, что я ничего не описываю, потому что я не знаю, живы ли Вы или нет. Получу ответ от Вас, начну подробную переписку.

А пока до свидания, Ваш сын (подпись).

Письмо от Федора Никитовича Самбулата, написано 26 апреля 1943, полевая почта 68963 — И.

Адресат: Самбулат Виктор Н. (судя по всему, Никитович, брат автора), Брюховецкая, ул. Пролетарская, 72.

Текс:

Письмо пущено 26 апреля 1943 года.

Здравствуйте, Мама, Лида, Витя и Дуся. В первых строках моего письма я Вам сообщаю, что жив и здоров, чего и Вам желаю в вашей счастливой жизни. И что письма, которые Вы писали, я получил и очень-очень благодарю за них.

Витя, пишу о своей дороге из дома и до места, где сейчас нахожусь. Приехали мы в Тимашевку, рано утром там позавтракали и в 5:30 утра выехали. Только вышли за станицу, услышали (два) сильных взрыва. И уже в горячем Ключе узнали от бухгалтера элеватора, что это взорвали элеватор и мельницу.

Не доезжая Горячего Ключа, нас побомбили немцы, и мы стояли в лесу. Ночью ушли с того места и по дороге наткнулись на формировочный пункт, где зачислили нас в ряды РККА. Все мы попали в пехоту. В пехоте пробыли три месяца, окончили программу обучения и были зачислены в маршевые роты для отправки на защиту нашей родины. Но за один день раньше до отправки приехал генерал-майор, и нас забрали в кавалерию, где я до сих пор нахожусь.

Сейчас гоним немецких паразитов, чтобы как можно быстрей освободить мирных жителей Украины и Белоруссии.

Витя, я Тебе даю слово, что буду драться, как дрались наши славные герои Сталинградцы. А ты, не покладая рук работай на колхозном поле, чтобы как можно лучше дать урожай, как можно больше продуктов для родины, а также для Красной армии. Этим самым ты поможешь нам в разгроме зазнавшейся гадины.

Ну пока, всё, до свидания. Твой брат (подпись).

Письмо от Федора Деркача, 28 февраля 1943. Написано друзьям, точного адреса и адресата нет.

Здравствуйте друзья и приятели.

Я не знаю, кто там остался жив в районе, и кто работает в райвоенкомате. За время оккупации 10 месяцев не имею переписки с родным краем.

Я вас прошу, не посчитайтесь с трудом, сообщите, где моя семья. Я не могу разыскать свою семью.

С приветом, Ф. Деркач

28 февраля 1943 г.

Жена Деркач Вера Тихоновна, сын Деркач Федор Федорович. Проживали ул. Ковалева 25.

Письмо от Трофименко Василия Семеновича, 20 декабря 1943.

Адресат: Трофименко Прасковья Семеновна, Брюховецкая, ул. Кирова, 68.

Текст:

Привет с героической Украины! От Вашего брата и дяди Васи! На родную Кубань! Здравствуйте дорогие Паша, Вера и племянники Аля и Толик! Мы получили все теплое обмундирование, так что зимы не страшно. Стоим сейчас на Украине близ Черного моря. У нас уже выпал снег и бывают морозы. Паша, как мне хочется увидеться с Вами. Но скоро придет тот радостный час, разобьем проклятых фрицев и снова заживем свободной радостной жизнью.

Письмо от Ивана Сергеевича Ключко, 20 января 1945. Но, судя по приписке на письме-треугольнике, написано оно сослуживцем. Возможно, автор недостаточно грамотным был. А может, ранен сильно.

Адресат: Евдокия Ивановна Ключко, Роговской район, станица Ново-Джерелиевская.

Текст:

Письмо 20.1.1945 от Ивана Ключко.

Здравствую дорогая дочь Дуся! Передаю я свой фронтовой привет и желаю хороших успехов тебе в твоей дальнейшей учебе. Дорогая дочь Дуся! Благодарю тебя, что ты мне пишешь письма. Получил я от тебя последнее письмо 18 января 1945 года, которое ты писала 10 декабря 1944 года. Очень я тебя благодарю, что ты за меня, дорогая дочь Дуся, беспокоишься. В этой открытке было написано, что семья после тяжелых дней жизни осталась жива здорова. Напиши мне, какие это тяжелые дни были нашей семьи.

Передаю привет матери, Мишке, Нюре, Вере и всем родным и знакомым. Пиши, дорогая дочь Дуся, письма, пиши мне новости.

На этом буду кончать. Остаюсь жив здоров и тебе того желаю. Всего хорошего на белом свете: прожить. До свидания, дорогая дочь Дуся. С приветом, твой папа Иван Сергеевич Ключко. Жду ответа.

Далее следует приписка, написанная тем же почерком и той же ручкой:

Кто будет читать, прошу дать ответ. Михаил Иванович Олейник. 20/I-45 года. Подпись.

Следующее письмо, к сожалению, не сохранило ни имя автора, ни адресата, прочесть невозможно. Но отправлено оно в Роговской район, станицу Ново-Джерелиевскую, колхоз «Серп и молот».

Текст:

Здравствуйте, мои дорогие родители, папа, мама и сестренка Уля. Примите от меня пламенный фронтовой гвардейский привет. Во-первых, вам сообщаю, что от вас письма получал, но ответа не писал, потому что не было времени, так как мы все время наступаем и сейчас бьем немецких зверев в их собственной берлоге, на его собственной территории. Уже скоро будем в Берлине, осталось 150 километров. Кончим войну и приеду, жив буду, домой.

Теперь еще сообщаю, что получил письмо от Сереги. Он в училище.

Я жив и здоров и живу хорошо. Дорогие родители, сильно не беспокойтесь, скоро-скоро кончим войну и увидимся. Передавайте мой пламенный гвардейский привет всем соседям, ребятам и девушкам.

Пока до свидания, пишите письма.

Полевая почта 35767 Ш

Письмо от Николая Рябихина, заместителя командира роты по политической части отдельного учебного батальона 417-й стрелковой дивизии. Погиб, не успев отправить письмо жене и дочкам. Письмо датировано 9 февраля 1943 года. В этот же день Николай Рябихин и погиб в бою за станицу Новоджерелиевскую. Ему было 28 лет.

Письмо было напечатано в газете «Чапаевский рабочий» (город Чапаевск, районный центр в Самарской области). Имя Николая Рябихина высечено на мемориале памяти воинам Красной Армии в станице Новоджерелиевской, напротив Дома культуры.

Здравствуй, многоуважаемая жена Маруся и дочи Тома и Тося. Во-первых, я шлю вам горячий боевой привет и желаю вам всего хорошего в вашей дальнейшей жизни. Маруся, сообщаю вам, что я жив и здоров, еще сообщаю, что от вас получил письмо, за которое очень и очень благодарю. Маруся, вы пишете, что я опоздал по части посылки, но, Маруся, у меня ведь все есть. И если вы не вышлете, то я не обижусь.

Маруся, я покуда живу ничего. Здоровье хорошее. Только одно плохо, очень скучаю по вас. Но ничего, скоро закончится война, и вернусь я с победой домой. Мне прислали письмо, что погибла сестра Татьяна.

Маруся, передавай привет всем своим Марусикам и крепко их целуй. И напиши мне, как ты живешь, и что нового у вас делается. Крепко целую вас и дочерей Тому и Тосю.

С приветом ваш муж и папа Николай Рябихин.

Прим ред. Татьяна – это двоюродная сестра Николая Рябихина, а Марусики – подруги его жены, все они были Мариями.

Далее письмо от командира части, в которое было вложено письмо Николая Рябихина.

Привет, дорогой товарищ Рябихина М. Посылаем вам письмо вашего мужа, которое написано в последние его боевые минуты жизни. Ваш муж погиб, героически сражаясь с немецкими оккупантами в селе при боевом сражении. Тов. Рябихин дрался как мужественный воин нашей Родины, защищая населенный пункт, укрывая за своей спиной сотни маленьких детей и мирных жителей.

Он пользовался среди курсантов и комсостава  большим авторитетом. Его любили и с любовью и со скорбью похоронили на центральной площади станицы, в братской могиле. Память о вашем муже Николае Леонтьевиче навечно останется у миллионов наших бойцов и командиров. За его жизнь мы отомстим тройным ударом по поганому зверю, постараемся как можно скорее освободить нашу Родину от этой нечисти – гитлеровской своры.

Тяжело раненного Николая вынесли из боя солдаты, они за своего командира стояли грудью. Посылаем вам письмо и боевой привет от всего нашего подразделения. За вашего мужа мы еще не раз будем бить немчуру.

Командир подразделения Кузнецов.

 Глава восьмая

Наши павшие, как часовые

Молодому  поколению России сегодня трудно даже представить, какой израненной была наша страна после войны. В жутком состоянии находилась экономика, куда глаз ни кинь страшная разруха и нищета. Не хватало элементарных вещей, казалось, что выжженная огнем войны земля уже и родить-то не сможет. Владимир Высоцкий, чья юность прошла в послевоенные годы, потом написал балладу о нашей послевоенной Земле:

Как разрезы, траншеи легли,

И воронки, как раны, зияют,

Обнаженные нервы Земли

Неземное страдание знают.

Автор уже писал выше, что в первые годы после войны, фронтовикам уделялось не столь много внимания, как сейчас.  Инвалидам выплачивали пенсии, помогали, чем могли. Остальные работали без каких-либо выплат или пособий. Главной для них наградой была жизнь, которую судьба позволила сохранить. В Брюховецком районе, как и по всей стране, было очень многого инвалидов с тяжелыми увечьями. Без ног, без рук, без глаз…. Тяжелые послевоенные строки Евтушенко: «катили по улицам инвалиды, — войною разрезанные пополам, … как бюсты героев, так им пристало, на досках подшипниковых пьедесталов».

Автору много раз доводилось беседовать на эту тему со своим другом Валерием Ивановичем Сыроватским.

- На «досках подшипниковых пьедесталов – это  была уже роскошь – говорил Валерий Иванович, — А помнишь, безногих, у которых внизу были приделаны обрезки автомобильных скатов и к рукам прилажены культи, чтобы отталкиваться. Безногие солдаты в нашей станице торговали водой. Артезианские колонки в Брюховецкой были в двух местах – в парке, возле водонапорной башни, и возле мельницы. Там в будках сидели безногие дядечки и продавали артезианскую воду по копейке за два ведра. Потом эти ведра на коромыслах хозяйки, а порой, и старшие дети разносили по домам.

Было такое. Страна старалась, чем могла, помочь израненным героям. В Брюховецкой по улице Тимофеева напротив 90-квартирного дома была создана артель инвалидов, для посильного трудоустройства пострадавших фронтовиков. За станицей недалеко от хутора Чкалова на взгорке стояло здание мыловарни, там работал мой дед Семен Игнатович Рубан вместе с другими инвалидами фронтовиками. Мыло никто не привозил, его делали сами. Сами мяли как овечьи шкуры, так и плащ-палатки и шили из них  брюки и юбки. Сегодня их за прочность назвали бы русской джинсой.

Страна получила сильнейшую моральную, социальную и психологическую травму. Лесополосы возле вокзалов были забиты бродягами. Зимой они жили на вокзалах, в том числе и Брюховецком, и милиция их особо не гоняла, а куда выгонишь? На мороз? Но при всех наших бедах чувство глубокого сострадания было присуще всему тогдашнему советскому обществу. Делились последним.

Но иногда на первый план выходило желание любой ценой добиться справедливости и порядка. Фронтовики с явным неодобрением относились к тем, кто не воевал. Особенно если такие лица были начальниками. Мой крестный  отец, Семен Беда, люто контуженный на войне под городом Краковом, выпив лишнюю чарку за погибших друзей, хватался за охотничье ружье и рвался идти к райкому партии, чтобы раз и навсегда поквитаться там с тыловыми крысами. А один раз его чуть даже не посадили. Во хмелю крестный прочитал злободневный послевоенный стишок:  «Спасибо Сталину-грузину за то, что одел нас в парусину да резину». Добрые люди донесли.  Крестного потягали куда следует. Но пожалели. Все-таки орденоносец, и потом, он выразил-таки благодарность вождю за заботу о простом народе.

Хочу здесь рассказать еще об одном, уже трагическом и вопиющем случае, который произошел на вокзале послевоенной Брюховецкой. Речь пойдет о гибели, прославленного Героя Советского Союза Александра Кривоноса. Мне поведал об этой трагедии известный и очень талантливый брюховецкий художник Александр Шевель, автор знаменитого «Металлического мальчика» картины и сборника стихов.  Шевель – единственный у нас в районе художник сюрреалист, в свое время он по собственным концепциям расписывал храмы в Италии. А жену Александра, Татьяну, в младенчестве крестил, вернувшийся с войны Герой Кривонос.

 Шел 1946 год. Первый мирный год. Но кровавые страсти не утихали. В гости к Кривоносу приехала сестра из Краснодара, потом он пошел ее провожать на вокзал. Сесть в поезд тогда было настоящей проблемой. Вагоны брали штурмом. В конце поезда был воинский вагон. Александр кинулся туда, пытаясь посадить сестру. Ему в грубой форме отказали. Завязалась потасовка, кто-то их военных выхватил пистолет и в упор застрелил героя. Такая вот была в стране атмосфера. Люди продолжали решать все споры самым радикальным и доступным для них на войне способом.

И вот эти толпы бездомных, эти калеки, эти ужасные сведения счетов между своими же фронтовиками, эта орущая нищета и жуткое мужицкое разорение – это тоже была цена нашей Великой Победы.

Пятая колонна

Чем дальше мы уходим от войны, тем сильнее разгораются страсти и настоящие политические баталии вокруг исторического значения нашей Победы. Лишь к 20-й годовщине Победы страна оправилась от тяжелейших ран войны. Мы смогли больше внимания уделить ветеранам. Фронтовик генсек Брежнев ввел льготы ветеранам, в Москве был открыт мемориал Неизвестному солдату. В городах и селах возводились памятники и монументы. Народ ощутил великую гордость за свих пращуров, осознал свое великое наследие, непобедимость нашего духа и свое историческое предназначение в этом бурлящем и противоречивом мире.

Чем дальше мы уходим от 1945-го года, тем острее на Западе возрастает ненависть к  нашей Победе. Этот процесс закономерен. Вести диалог с Западной Европой, что-то доказывать какой-нибудь Польше или там Прибалтике бессмысленно и безнадежно. И это понятно в 1941 году на СССР напала вся объединенная под флагом Гитлера Европа. Это они потом в 45-ом, опасаясь русского возмездия голосили, что их фюрер заставил воевать, а саками они не хотели. Да посмотрите на них, как они не хотели. Румыны и всякие там итальянцы. Мародерствовали и грабли покруче немцев. И в Брюховецкой это старики помнят.

9 мая для нас День Великой Победы. Для Запада – день унижения и всеобщего уныния. Они визжат, исходят слюной и прочими испражнениями. Им стыдно вспоминать свое поражение и торжество русского оружия и русского солдата. Как они ликовали в девяностые годы, Колосс, наконец-то пал, теперь можно без опаски грабить и унижать Россию. От радости заходились прямо в падучей. Но недолго длилась эта пляска святого Витта. Восточный Феникс снова восстал из пепла.

Через без малого семьдесят лет после Победы над миром снова расцвела Русская весна. В родную гавань вернулся Крым. Ликование российского народа было столь велико, что это событие по общественной значимости можно было сравнить разве что с полетом Гагарина. МЫ воистину ликовали вместе с крымчанами, у нас так давно не было такой Победы. Западная Европа в истерике закатила глаза. Да как они посмели?!

А вот посмели, и всегда будем сметь, когда дело касается наших жизненных интересов, когда надо помочь сирым и обездоленным. Российская армия провела блестящую, и не имеющую аналогов в современной истории военную операцию в Сирии. У Запада, что называется, в зобу дыханье сперло. Мы разгромили на Ближнем Востоке террористические группировки и создали здесь зону мира. И это новая большая победа России.

НАТО попыталось провести в своей зоне сколь-нибудь значимые маневры. Они были смехотворны. Пару взводов мотопехоты поползало по прибалтийским пляжам. В ответ на это генштаб России провел свои учения, поняв одномоментно в воздух несколько дивизий, и гавкающие европейские фарисеи прикусили свои поганые языки и застыли от ужаса, в ожидании – а куда они теперь десантируются. А потом начался новый визг – о российской угрозе.

Вот именно такт с ними нам и надо себя вести. И диалог строить только с позиции силы. Это на них действует. Наращивать боевой потенциал страны и оттачивать готовность войск к немедленному действию. И пусть там, на Западе,  истерят по поводу российской угрозы и исходят соками. Это их проблемы, как говорят на флоте, чтобы служба медом не казалась, крысам надо регулярно показывать кота. Ну тут все более-менее ясно. Западу следует чаще петь солдатскую песню о Боевом знамени: «Мы прошли, прошли с тобой полсвета, если надо повторим!»
С Западом все понятно, а что делать с нашей пятой колонной, внутренними врагами России, кои наличествуют у нас в изобилии. Легко представить себе вой, который поднимают наши, извините за выражение, либералы при словах о пятой колонне. Опять, мол, тридцать седьмой, опять охота на ведьм…

Пятая колонна была во все времена и у всех народов. Само выражение «пятая колонна» пришло к нам из республиканской Испании. Там тоже были предатели, которые сдали диктатору республику. Зайдите сегодня на любое политическое телевизионное толковище. Здесь вы найдете современных христопродавцев в изобилии. Пользуясь свободой слова и своей полной безнаказанностью, они не устают поливать Россию грязью, глумятся над нашими святынями и нашей памятью. Они называют святой праздник День Победы не иначе, как победобесием, а наши маршалы Победы в их трактовке были не иначе, как мясниками. А без помощи США мы бы никак не одолели врага. И второй фронт был решающим в разгроме фашизма. Сегодня они доказывают, что на марш Бессмертного полка люди выходят по принуждению, дескать, их чуть ли не силой заставляют нести портреты своих дедов. И язык ведь не отсохнет. Понимаю, почему телередакции приглашают таких мразей на эфир. На активистах пятой колонны патриоты могут, как на оселке, оттачивать свою ненависть к врагам России.

Как это ни странно, но рождение движения Бессмертный полк связано с очередной провокационной инициативой именно либералов, которые в 2012 году попытались провести 9 Мая шествие под девизом «Забытый полк». Дескать, в России забыли своих героев, никто о них не вспоминает и вообще все жертвы войны были напрасны. Однако в Томске журналисты-патриоты  Сергей Лапенков, Сергей Колотовкин и Игорь Дмитриев своими яркими и пронзительными публицистическими выступлениями сумели придать этому шествию новый окрас и новую силу. Движение стало называться Бессмертный полк.

Идея сразу охватила всю страну, Россия словно ждала эту акцию. И сразу всколыхнулась в едином патриотическом порыве. В течение двух трех лет понятие «Бессмертный полк» обрело свои черты. Нынче — это международное общественное гражданско-патриотическое движение по сохранению личной памяти о поколении Великой Отечественной войны, а также название акций-шествий, организуемых данным движением. Участники ежегодно в День Победы проходят колонной по улицам городов с фотографиями своих родственников — ветеранов армии и флота, партизан, подпольщиков, бойцов Сопротивления, тружеников тыла, узников концлагерей, блокадников, детей войны, — и записывают семейные истории о них в Народную летопись на сайте движения. И сегодня наши павшие, стали снова в строй, как часовые у Вечного огня Победы.

Клянусь Землей и Солнцем России

Кто-то из философов сказал, что народ, не помнящий величие своих предков, перестает быть великим. Недруги Росси взяли на вооружение  этот тезис и стали делать при помощи пятой колонны все, чтобы наше прошлое в глазах, в первую очередь, наших детей выглядело омерзительным. И не жалеют для этой цели ни сил, ни денег. Вот я наблюдаю, как кликушествует на политическом телетолковище один боец явно из пятой колонны. Этакий упитанный толстунчик. Он с пеной у рта доказывает, что обнажает наши общественные язвы исключительно ради очищения Росси от скверны себялюбия.

Вот если вы покопаетесь в интернете, читатель, то без труда найдете провокационные воззвания предателей Родины времен войны власовцев. Обратите внимание, насколько эти воззвания схожи с устремлениями нынешних пропагандистов пятой колонны. Те, которые власовцы, оказывается, на манер сегодняшних радетелей тоже хотели якобы сделать Россию лучше, освободить ее от ига большевизма, помочь культурной немецкой нации наладить нашу жизнь. Словом, у каждого Иуды свой ядовитый поцелуй.

Нередко в пылу спора агитаторы пятой колонны срываются и показывают свое истинное лицо. Они называют простой народ быдлом, ватой, нищебродами. Они утверждают, что не обязаны любить Россию, и клятвы такой никому не давали. Что верно, то верно. Клятву о любви к Родине у нас, к сожалению, никто не дает. А вот для тех, кто добровольно принимает наше гражданство клятва верности России предусмотрена:

«Я, ФИО, добровольно и осознанно принимая гражданство РФ, клянусь соблюдать конституцию и законодательство РФ, права и свободы её граждан, исполнять обязанности гражданина РФ на благо государства и общества, защищать свободу и независимость РФ, быть верным России, уважать её культуру, историю и традиции».

Кстати, те иностранцы, кто принял наше гражданство. На пикеты и провокационные митинги не ходят. Они намыкались по свету, и дорожат тем, что им дает Россия.

Клятву верности своей Родине давали в разные эпохи многие граждане. Если вы, читатель, будете, когда-нибудь в Севастополе, то обязательно посетите музей-заповедник Херсонес. Это раскопки древнего греческого города-государства – полиса эпохи эллинизма. Там вы найдете базальтовый камень с клятвой херсонеситов, которые начинаются словами: — «Клянусь Землей и Солнцем».

А что мешает юным россиянам, вступающим в пору мужания произнести вдохновенные слова «Клянусь Землей и Солнцем России». У вечного огня, перед бессмертной памятью предков.

Согласен, дело такое может быть исключительно добровольным.  Иные родители из пятой колонны назовут такую клятву рабской. Пусть будет так. Но коли человек не намерен в совершеннолетии «исполнять обязанности гражданина РФ на благо государства и общества, защищать свободу и независимость РФ, быть верным России», то выдавать ему, поэтому не обычный паспорт а желтый билет, без права занимать руководящие посты, избирать и быть избранным в  представительные органы. Да и с пенсиями потом следует разобраться, кому и какую платить.

Будет это когда-либо или нет, решит время и история. А пока вся наша история свидетельствует о том, что у России нет ни легкого, ни трудного пути, а есть только – Путь Славный! А мы дети России, поэтому вслед за поэтом говорим:

Большая ты Россия,

И будь всегда большой

Себе, не разрешая,

Ни в чем мельчать душой.

Ты мертвых нас разбудишь,

Нам силу дашь взаймы.

И ты большая  будешь,

Пока большие Мы.

 

Конец. Станица Брюховецкая.

2019 – 2020 годы.